Путь миротворца

— Керкопы — это те же даймоны. Даймона невозможно убить, — нехотя ответил епископ. — Они всегда восстают снова. Вопрос только во времени: восстанет пораженный даймон через год или через тысячелетие. Их природа нам мало известна. Знаем только, что даймоны связаны одновременно с живительной для них энергией людского греха и умерщвляющей силой преисподней. Люди сами способствуют их рождению и росту своими грехами. Народы часто заключают мир с даймонами, но этим только придают им сил, ибо любой договор со злом — это тоже грех. Мы сами являемся причиной своих страданий.

— Так это из-за того, что нас привлекли сокровища? Из-за этого мы чуть не погибли? — с серьезным выражением своих черных озорных глаз спросила Флоя.

— Страсть к легкой наживе, — промолвил епископ. — Скольких погубила она, скольких лишила счастья! Кто мечтает легко разбогатеть, неизбежно попадает в сеть своих низменных желаний, которые тащат его в пучину крушения и гибели. Немало я знал и адельфов, сбившихся с Пути из-за, казалось бы, благочестивого желания разбогатеть и помогать бедным. Но быстрым путем богатств не приобретают, так устроен мир.

— Вот как? — Флоя давно утерла слезы и готова была спорить с таким азартом, будто схватка у Золотого бархана была детской игрой. — Для кого тогда лежат древние клады? А затонувшие корабли с сокровищами? А драгоценности подземелий?

— Клады просто так не валяются, — ответил епископ, чуть-чуть улыбнувшись. — Чтобы найти клад, нужно хорошо потрудиться: изучить множество карт, расспросить знающих людей…

— Собрать верную команду, — подсказал Харис.

— …Совершенно верно, обзавестись надлежащими инструментами и искать, искать, искать. И поиски кладоискателей длятся порой долгие годы.

— Проще взять денег взаймы и заняться торговлей, — снова добавил Харис, подмигнув Флое.

— Ну, уж нет, — отфыркнулась та. — Клады искать, куда интереснее.

— Да, и самое главное, — промолвил епископ. — Ища клад, нужно иметь чистые мысли и четкую цель: для чего мне нужны сокровища.

— Чтобы жить без забот и иметь все, что хочешь, — Флоя засмеялась.

— Хвалю за честность! — брякнул Харис. — Я уж подумал, что снова начнешь болтать о помощи несчастным беднякам.

— Богатство приносит пользу только тогда, когда ты, имея его, живешь так, будто не имеешь, — проговорил епископ. — Сможешь ли в один миг расстаться с сокровищами, на поиски которых ушли годы?

Флоя задумалась, не понимая, где здесь подвох.

— Смотря, ради чего, — подсказал Марк.

— Ради того, чтоб они не увели тебя от твоего призвания, — сказал епископ и проникновенно поглядел ему в глаза.

— Что-то я не пойму, если я найду клад, что с ним делать? — недоумевала Флоя.

— Прежде всего — осознать, что мы не можем владеть сокровищами, а только иметь их во временном пользовании. Потому что даже мы сами не принадлежим себе. Когда найдешь вещь, которую считаешь сокровищем, поступи с ней как с дикой птицей, попавшейся в силки. Посади ее в клетку — и она умрет. Отпусти ее — и она навсегда станет твоей. Какие бы ценности ни даровала тебе судьба — принимай их, но не удерживай. Только тот, кто доволен тем, что имеет — по-настоящему богат.

Харис сторожил первую половину ночи, облачившись в шлем и кольчугу. Марк пожалел, что не стал дежурить первым, поскольку заснуть было невозможно. Полученный шок не позволял расслабиться, возбужденные мысли бунтовали и отгоняли сон. А потом начался сезон охоты ночных обитателей пустыни. Вначале ледяным холодом страха обдал какой-то мохнатый паук, нахально пробежавший по щеке, потом длинная многоножка зачем-то полезла за шиворот. Марк перебрался с одеяла в повозку. Но пауки и всякие противные насекомые шныряли и здесь. Спать можно было лишь непрестанно ворочаясь, отгоняя шумом всех непредсказуемых маленьких хищников. Никта и Флоя сладко спали, не обращая внимания на мохнатые лапки пауков, перебегающих по лицам, а епископ тихо посапывал, зарывшись с головой в свое одеяние.

Под утро вымученный бессонной ночью Марк начал, наконец, засыпать, поскольку пауки, многоножки и скорпионы разбежались по норкам. Но тут его разбудил Харис, объявив, что настала его очередь караулить, и надвигающийся сон пришлось прервать. Харис, промычав что-то на непонятном диалекте, рухнул в овес на утрамбованное место Марка и мгновенно захрапел.

За ночь в пустыне похолодало. Марк накинул плащ, немного отпил из бочонка и закусил яблоком, несколько сморщенным от вчерашней жары. «Ничего, днем отосплюсь. Сейчас хотя бы жары нет, надо наслаждаться прохладой».

Проходя мимо спящей хранительницы, он остановился. Девушка спала, чуть-чуть улыбаясь. Ей снилось что-то близкое и родное. Марк совершенно забыл раздражение, которое вызывала у него Никта. Сейчас он уважал ее. Смелая, бесстрашная, самоотверженная, она разила керкопов одного за другим. «Но ведь героем должен быть я, а не она, — подумал он без зависти. — Я Седьмой миротворец, а кто она? Она всего лишь сопровождает миротворца».