Путь мистика

Точно как любовь функционирует как средство к доверию, доверие тоже функционирует как средство к чему-то запредельному - для чего ни в одном языке не существует слова. Это опыт. И это, должно быть, ты испытал на мгновение, глядя мне в глаза. Это не дело любви, это не дело доверия, но нечто совершенно неизвестное уму. Любовь и доверие помогают тебе этого достичь. Но помни, это только средства к цели, для которой не существует названия. Внезапно, когда доверие тотально, ты можешь получить его проблеск. Оно тебя сметает. В этом ты просто исчезаешь.

Для любви нужны двое. Для доверия тоже нужны двое. В любви между влюбленными большее расстояние, потому что это нечто биологическое; это не привилегия человеческих существ. Привилегией является доверие. Расстояние становится меньшим. Между мастером и учеником расстояние очень мало, но расстояние есть расстояние, малое или большое. Оно разделяет; сохраняется двойственность.

Безымянное явление, к которому ведет тотальное доверие, - не отношения. Это единство (At-one-ment). Двое исчезают. Кто ученик, а кто мастер, трудно определить. Они стали одним кругом, одним полюсом. И это всегда приходит без предварительной информации, просто внезапно, как порыв ветра. Но как только ты это испробовал, любовь и доверие кажутся очень бедными, ты познал богатство. Это могло случиться лишь на несколько секунд, но это неважно.

Есть старая история. Один король очень любил своего телохранителя. Этот телохранитель был таким красивым человеком, и так любил короля и доверял ему, что в любой момент готов был отдать за него жизнь, если бы было нужно. Он был готов оказать королю любую услугу. Они были неразлучны - на охоте или на войне, или просто на прогулке в садах. Телохранитель был всегда при короле, и между ними возникла своего рода дружба.

Однажды король сказал:

- О чем ты думаешь? - ты когда-нибудь мечтаешь быть королем?

И бедный телохранитель сказал:

- Я так беден, я не могу себе позволить такие дорогие мечты. Я мечтаю о небольших вещах, но не могу мечтать о том, чтобы быть королем.

- Тогда, - сказал король, - я хотел бы передать тебе на двадцать четыре часа свой сан. На двадцать четыре часа ты король, а я твой телохранитель.

Телохранитель попытался переубедить короля:

- Не делай этого. Не делай этого со мной. Я не могу об этом помыслить. Я не могу этого принять - ты, и мой телохранитель.

Но король настаивал, и это произошло. Телохранитель на двадцать четыре часа стал королем, а король - телохранителем. И эта история очень значительна, потому что первым, что приказал телохранитель, было распять короля!

Король не мог поверить, никто не мог поверить. Он был таким достойным доверия человеком, что же с ним случилось? Но приказ короля есть приказ, и настоящий король был распят. И теперь не было речи о двадцати четырех часах, он остался королем навсегда.

Это суфийская история. Суфии говорят, что и любовь, и доверие могут предать - им нужна только возможность. Даже доверие может предать, нужна лишь возможность. Есть лишь одно, что не может предать, и это безымянное запредельное - где больше нет двух, где пережит своего рода один дух в двух телах, одна душа в двух телах. Поначалу это будет лишь на несколько мгновений, потому что этот опыт так странен, так чужеземен, что потребуется некоторое время, чтобы получить его снова. Постепенно он будет расти. Приходит мгновение, когда он становится просто твоим образом жизни.

Я видел, как любовь предавала. Это очень просто. Трудно найти любовь, которая не предает. Трудно найти доверие, которое бы предало, но это возможно. Лишь возможность... Например, я любил столько людей, я отдал им все свое сердце, и без всяких условий. Но теперь, когда против меня обернулся весь мир - что должно было произойти рано или поздно, - даже те, кто считал себя достигшими доверия, предают. А когда предает доверие, это так уродливо.

Любовь можно простить, потому что она - биологическая. Она обречена измениться. Доверие - не биологическое, это высшее явление. Но даже те люди, которые верили, что доверяли мне - и они не дурачили самих себя, они действительно верили, что питают ко мне доверие - они просто не находили возможности предать. Теперь они нашли возможность, теперь у них есть такая возможность.

Быть близким мне, доверять мне, раньше окупалось; теперь доверять мне стало опасно. Теперь это не окупается.

Ананда Тиртха написал мне письмо. «Мы открыли медитационную академию». Там был Девагит - он усердно работал, чтобы найти место, организовать деньги. Девагит оказал огромную помощь в открытии академии, и он настаивал, чтобы она носила мое имя. Но ни один терапевт не хотел, чтобы обо мне даже упоминалось. И Тиртха написал объяснение: «Мы не назвали академию твоим именем, нигде не упоминали твоего имени по той простой причине, что твое имя стало опасным. Люди боятся участвовать в терапевтической группе, если это твоя терапия. Правительства не позволят...»