Путь Могучего (СИ)

Полагаю, все эти мысли были буквально написаны у меня на лице, потому что трибунал на это ответил просто:

— Эта магия доступна всем, просто никто не думал, насколько это на самом деле просто. Ну и некий секретный ингредиент, это да, — он ухмыльнулся, а затем вытащил откуда-то из внутреннего кармана прекрасно знакомый мне цилиндр, только значительно более старый и потёртый. — Как ты понимаешь, этот артефакт даёт доступ почти к любой известной магии, да и к неизвестной тоже.

— Не задумывался под таким углом, — ответил я, доставая свой собственный изменитель магии. — Получается, что эта вещь гораздо ценнее, чем какая-то там Тайнопись?

— О-о! — протянул Святояр, а я заметил, что два наших артефакта стали слабо светиться и словно притягиваться друг к другу. — Ты даже не представляешь, насколько. С помощью этой вещи при желании и должном усердии можно стать повелителем фатума.

— А это что значит? — спросил я, уже привыкая сразу разъяснять все непонятные мне обороты наставника. — И что в этом такого великого?

— Хорошо, — согласился трибунал и откинулся назад, облокотившись на грушу. — Скажу совсем по-простому. Любой исполнитель желаний работает уже с последствиями. Что-то сформировало человека, его бытие, и на этом уровне сформировались его желания. Простые примеры: человек, не одарённый магией, хочет, чтобы она у него вдруг появилась. Смертный желает бессмертия. Бедный желает богатства. Голодный желает еды. Это всё следствия. И в то же время ты никогда не захочешь драдедамовый платок, не зная, что это такое, понимаешь о чём я?

— Если честно, пока не очень, — ответил я, размышляя над словами Святояра. — Разве что желают, не просто того, чего нет. Бедняки желают богатства, потому что они знают, что это такое. А то, о чём понятия не имеют, желать сложно. Так? Но какое это отношение имеет к повелителю фатума.

— Так вот повелитель фатума, он же властитель рока или вершитель судеб, сам определяет бытие того или иного индивида. Другим словом он может не исполнять уже готовые желания, а повлиять на само их формирование.

— Тяжко, — согласился я, — но, если об этом подумать, возможно, всё встанет на свои места.

— У тебя ещё будет время всё обдумать, — достаточно резко отрезал трибунал. — Сейчас мы будем учиться доставать меч. Это не просто оружие, это твоя защита, продолжение твоей натуры и часть души. Именно от того, какова твоя душа, и будет зависеть цвет и сила твоего клинка.

— Получается, у тебя душа золотая? — поинтересовался я, и получилось это весьма иронично. — Имею в виду цвет клинка.

— Это сейчас не имеет значения. Только ты, — ответил мне имперский палач и поднял руку ладонью ко мне. — Смотри на линии, пересекающие мою кожу, ты видишь, как они рисуют меч?

Сначала я не увидел. Линии, как линии. У каждого на руке такие есть. Но потом я решил посмотреть на них под другим углом. Так люди делают часто, например, когда смотрят на звёздное небо и объединяют несколько светящихся объектов в одно привычное им изображение. Также и тут, в какой-то момент я заметил, что центральная линия точно повторяет очертания его клинка, а боковые — словно защитный шлейф, который производит эта невероятная энергия.

На какой-то миг мне даже показалось, что Святояр загипнотизировал меня, но нет, я смог отвести взгляд от ладони, сфокусировать его на дереве, стоящем за спиной имперского палача, а затем перевести обратно на ладонь. Однако на этот раз искать уже ничего не пришлось. Меч сиял на ней ясно и очевидно. Так же бывает с картинками, которые надо увидеть. Но раз заметив в одном изображении другое, его уже невозможно не увидеть потом.

— Вижу, — ответил я, легонько кивнув, но не отрывая взгляда от ладони трибунала. — Ясно вижу. Это какой-то фокус?

— Никаких фокусов, — с некоторой злостью в голосе ответил Святояр. — Всё более чем серьёзно. Теперь ты должен увидеть у себя ровно такую же метку. Для того, чтобы вытащить меч, его сначала надо почувствовать в себе.

— Это, как стержень, делающий человека твёрдым и несгибаемым? — уточнил я, поднимая собственную ладонь к глазам. — Некий внутренний хребет?

— Если ты вытащишь из себя внутренний хребет, — усмехнувшись, ответил трибунал, — то как ты сам-то несгибаемым останешься? Хотя в чём-то ты безусловно прав. Клинок таится только в сильных, упорных людях, подобных тебе.

Я внимательно рассматривал линии на своей ладони, но не мог ничего усмотреть, хотя бы отдалённо напоминающего меч. Закрывая глаза, я пытался дорисовать его воображением, но ничего не получалось. Линии, как линии, я видел их много раз и уже привык к их расположению, и ничего нового, судя по всему, разглядеть там не смогу.

— И подобных тебе? — решил я продолжить разговор, но имперский палач приложил палец к месту, где у него должен был находиться рот под непроницаемой маской тени.

Я пожал плечами и снова стал сосредотачиваться. Несколько раз сжав пальцы в кулак, я вдруг что-то почувствовал. Вот только совсем не так, как об этом говорил мой наставник. Не в линиях мне явился сияющий клинок. Он стал тактильным ощущением. Я знал, что он в моей руке.