Путь монстра - от гоблина к неизвестному!

Но вместо ожидаемой смерти, я почувствовал, как Виви прижалась ко мне: её хрупкие и нежные руки обняли меня, а сама она мелко задрожала, еле слышно всхлипывая.

Внезапная аура опасности исчезла, время снова текло своим ходом. Сейчас передо мной была обычная девушка, что от чего-то прижалась ко мне.

— Что это с ней? — раздался сбоку голос Аквины, словно она и не чувствовала ту опасность, исходящую ранее от Виви.

Вместо ответа, я погладил Виви по голове: по нежным шелковистым волосам.

— Простите… я… не хотела… — тихо произнесла Виви, прижимаясь ко мне еще крепче.

Глянув на Аквину, я пожал плечами. Сейчас я и сам не понимал, что произошло. Я просто продолжал гладить Виви по шелковистым волосам, пока та не перестала всхлипывать.

— Хм, ладно, я, пожалуй, пойду умоюсь… — с немым вздохом, Аквина удалилась и ушла во двор дома. Но её брошенный взгляд говорил о продолжение разговора.

Я же… продолжал гладить Виви…

* * *

Виви Лавенрс — она же попутчик Ариэна.

Детство — единственное светлое пятно в моей жизни. Сколько я себя помню, именно в раннем детстве я радостно смеялась, беззаботно радуясь каждому прожитому дню. Я не знала боли и страха.

Моя семья меня любила. Мама, папа и старшая сестра — любили меня, баловали и радовались каждому моему успеху. Я была счастлива и не знала горечи. Думала, что так будет всегда…

Как же это было глупо. Стоило моему дару проснуться, как мои родители охладели ко мне, а старшая сестра отвернулась от меня, а после и вовсе исчезла. Я не знала почему, думала, что сделала что-то не то, но…

Как бы я не молила прощения, родители охладели ко мне. Что бы я не говорила, они молчали, поджав губы… Смотрели на меня с отвращением…

Ха-ха… какой же я была глупой тогда… думала, что где-то согрешила, пыталась вымолить прощение там, где слова были пустым звуком. Думала, что еще чуть-чуть и меня простят. Родители снова улыбнутся мне и нежно обнимут, прижав к себе. Забудут об этом дне, как о плохом сне.

Но… как бы я не молила, все слова были лишь пустым звуком. Дома, на улице с друзьями… даже они… перестали играть со мной. А после мне и вовсе было запрещено выходить на улицу под неясным предлогом, — "больна," — такой вердикт выдала мне моя мать, заперев меня в моей комнате.

Так я прожила в одиночестве год, а может больше. Одинокая, брошенная всеми девочка. Не согласившись с этим, я пыталась снова вернуть те счастливые дни, но натыкалась на стену отчуждения и безразличия…

Сколько слез мною было пролито, сколько бессонных ночей я плакала, свернувшись в постели и закрывшись от всего мира…

Наверное, я бы прожила всю свою вечность в четырех стенах. Тогда… я впервые перестала улыбаться, уткнувшись в пустоту уныния и одиночества.

Через неделю, развалившись как обычно в кровати, я почувствовала что-то странное в своей груди. Тогда я не поняла, что это было, но меня охватила огромная бодрость. Меня переполняли сила и странная радость. Обида и боль исчезли, как не бывало. Мне хотелось прыгать и безудержно смеяться, что я и сделала, перепугав тем самым всех слуг и родителей.

Зря я, наверное, смеялась час без перерыва. Тогда мое горло охрипло, а потом я и вовсе не видела своих родителей. Но мне было… плевать, я радовалась как никогда и смеялась вновь. Это было первой ошибкой…

Через неделю приступ радости настиг меня вновь, а вещи как по волшебству воспарили, закружившись в вихре. Сила, бодрость и радость — вот, что я чувствовала тогда. Мне всё было безразлично, я просто радовалась магии в своей комнате, хлопая в ладоши от радости и смеха. И вновь, это было очередной ошибкой.

На следующий день в мою комнату вошли родители. Их лица были безразличны, а в глазах было отвращение. Тогда я даже обрадовалась, что родители вновь навестили меня. Мне было плевать на отвращение в глазах матери и отца… я просто радовалась как никогда, но я глубоко ошибалась.

Следующие слова повергли меня в шок, а слезы предательски хлынули, стекая по моим щекам.

«Ты больше нам не дочь!»

«О тебе позаботятся другие!»

Слова что ранили мое детское сердце хуже предательства… Родители отказались от меня, отдав в руки других эльфов. Как бы я не плакала и не молила, на меня смотрели с отвращением.

Затем меня забрали из дома. Больше я не видела своих родителей. Следующий год я прожила в странном храме с другими детьми эльфами. Но и те смотрели на меня с отчуждением и страхом. Зря… я, наверное, смеялась так громко.

Лишь некоторые личности относились ко мне нейтрально и вполне доброжелательно.

Наша настоятельница, Госпожа Маи. Лишь она смотрела на меня без страха и улыбалась, глядя на меня. Тогда, она и стала мне старшей сестрой, хоть я и боялась признаться ей в этом.

Дальше дни потекли часами. Мы помогали храму, чем могли… точнее, я помогала, в одиночестве. Нас учили, обучали всему. А после… в один день все изменилось. В храм пришел странный старик в сером балахоне — человек. Старый, с седыми волосами и весь морщинистый, а еще от него плохо пахло. Про них я знала лишь по книгам, но каково было мое удивление, когда я поняла, что он пришел ко мне.