Путь Моргана

Ричард пополнил свои запасы, вдобавок раздобыл корундовый порошок, клей и несколько хороших напильников. Предметом постоянных тревог стали для него каменные фильтры: у Ричарда еще осталось два запасных, а у его пяти товарищей – ни одного. Если кузен Джеймс-аптекарь не ошибся, то вскоре все пять фильтров отслужат свое. В поисках выхода Ричард сплел из веревки подобие прочной сетки и в ней бросил один из фильтров в море, молясь о том, чтобы акулы не польстились на него. Однажды голодная акула набросилась даже на штаны, которые морской офицер решил хорошенько выстирать, привязав на веревке к борту. Перекусив веревку, акула пожевала штаны и с отвращением выплюнула их. То же самое могло случиться и с каменным фильтром: как только веревка будет перекушена, он пойдет ко дну. Но через неделю Ричард благополучно вытащил фильтр на палубу и оставил его сушиться на солнце, а за борт отправил следующий. Он надеялся успешно промыть все фильтры прежде, чем они окончательно перестанут пропускать воду.

Двигаясь на юг, к быстрому течению, которое должно было пронести суда через весь океан от Бразилии до Африки, путешественники то и дело встречали кашалотов, тоже плывущих на юг. Морды этих громоздких существ сбоку напоминали небольшие утесы, под которыми помещались нелепо тонкие нижние челюсти, вооруженные страшными зубами. Их хвосты были толще, хвостовые плавники меньше, чем у китов, они реже выделывали акробатические трюки, которыми щеголяли другие морские гиганты. Океан изобиловал обычными спутниками кораблей – морскими свиньями, дельфинами и акулами, но съедобная рыба гораздо реже попадалась на крючки, потому что суда двигались быстрее, а волны стали выше. Иногда путешественникам все же случалось полакомиться ухой, но чаще всего им приходилось довольствоваться солониной и черствым хлебом, кишащим долгоносиками и червями. Такая еда ни у кого не возбуждала аппетита. Каторжники насушили большой мешок цедры цитрусовых и теперь все вместе понемногу жевали ее.

В южных широтах им все чаще попадались гигантские морские птицы – альбатросы, но когда один из морских пехотинцев выбежал на палубу с мушкетом, надеясь подстрелить альбатроса и зажарить его, вся команда пришла в ужас: убийство этих повелителей воздуха считалось плохой приметой.

Новая болезнь вспыхнула сначала среди морских пехотинцев, а затем ее жертвами стали и каторжники. Окуривание, отмывание и побелка стали регулярными процедурами. Нары заполнились больными, один из каторжников умер во время шторма. Доктор Балмен, уже притерпевшийся к вони тюремной камеры, сновал между ней и помещением для морских пехотинцев. При хорошей погоде он устраивал очередное окуривание, отмывание и побелку, хотя всем уже стало ясно, что эти процедуры не помогают. Впрочем, на нижней палубе стало светлее, и теперь Ричард, Билл, Уилл, Недди и остальные могли читать, сидя за столом, а не на палубе, где они мешали матросам. Ветер часто менялся, и вскоре выяснилось, что капитан Синклер – опытный моряк: едва поднимался попутный ветер, он велел ставить паруса и приказывал убрать их, как только ветер начинал дуть в другую сторону. Паруса то поднимали, то вновь спускали – и так без конца. Неудивительно, что Джон Пауэр, Уилли Дринг и Джо Робинсон и не показывались на нижней палубе: каждому из них нашлась работа. Между вахтами матросы едва успевали отдохнуть.

К концу сентября экваториальные штормы утихли, море стало спокойнее, палуба уже не плясала под ногами. Каким бы ни было небо, ясным или хмурым, «Александер» плавно скользил по волнам, поэтому задраивать люки было незачем. Такое случилось лишь однажды с тех пор, как флотилия вышла из Портсмута.

Усталый и вместе с тем взбудораженный Джон Пауэр время от времени бывал в тюремном помещении – как и Уилли Дринг и Джо Робинсон, которые выглядели усталыми и встревоженными. Они не делали ни малейшей попытки присоединиться к компании Пауэра, и это озадачивало Ричарда, который думал, что постепенно между Дрингом, Робинсоном и Пауэром возникнут дружеские узы. Однако Дринг и Робинсон неловко отводили взгляды каждый раз, когда встречались с Пауэром.

Жизнь обитателей «Александера» потекла размеренно и однообразно: они прогуливались по палубе, удили рыбу или забавлялись с кошками, читали, пели песни, беседовали с товарищами, играли в карты или в кости, размачивали черствый хлеб. Все каторжники опять похудели: жирок, который они успели нагулять в Рио, быстро растаял, едва им вновь пришлось сесть на скудную диету. Те узники, что занимали нары вдоль левого борта, не замечали никаких перемен: товарищи держались с ними как обычно, никто не перешептывался украдкой, не пытался взломать люк трюма, чтобы украсть хлеб, – на такой хлеб никто и не мог польститься. Возвращаясь на нижнюю палубу, Уилли Дринг и Джо Робинсон валились на нары и мгновенно засыпали, и Ричард счел это странным, но отнюдь не из ряда вон выходящим – ведь предыдущие две недели оба работали без устали.