Путь Моргана

— Значит, ты родом из Лондона.

— А ты, судя по выговору, из Бристоля. Я знаком с Коннелли, Перротом, Уилтоном и Холлистером, но тебя в бристольском Ньюгейте не встречал.

— Я Ричард Морган из Бристоля, но меня судили в Глостере.

— Я слышал, что ты говорил о развлечениях. Мы присоединимся к вам, если света не хватит, чтобы играть в карты. —

Краудер вздохнул. — А я считал «Меркурий» земным адом! На «Александере» всем нам придется несладко, Ричард.

— А чего еще ты ждал? Эти корабли были построены для перевозки рабов, но вряд ли они вмещали столько же рабов, сколько и каторжников. Нам еще повезло: судя по тому, что в камере есть столы, есть мы сможем сидя.

Краудер фыркнул:

— Знаем мы, как стряпают корабельные коки!

— А ты думал, тебе будет готовить пищу повар с постоялого двора «Куст»? — Ричард полез наверх, чтобы сообщить своим товарищам о том, где находятся ведра, и достать фильтр. — Теперь профильтрованная вода придется особенно кстати. Зато нам незачем опасаться, что кто-нибудь украдет у нас фильтры. — И он сверкнул зубами, усмехнувшись. — Насчет Краудера и Дэвиса ты был прав, Недди. Им палец в рот не клади.

Когда наступило время обеда, двое дюжих рядовых пехотинцев, явно недовольных своими новыми обязанностями, внесли в камеру фонари. Каждый стол имел длину около сорока футов, всего в камере поместилось шесть скамей, и хотя все они были заняты, сосчитав заключенных по головам, Ричард обнаружил, что шестого января тысяча семьсот восемьдесят седьмого года на «Александер» доставили только сто восемьдесят человек. А лейтенант Шарп сказал, что их будет больше двух сотен. Далеко не все обитатели камеры были привезены с «Цереры» — многих прежде держали на «Блюстителе» и «Юстиции». Каторжники с «Юстиции» едва сумели дотащиться до столов. Среди них свирепствовала какая-то болезнь, от которой поднимался жар и ломило кости, но на тюремную лихорадку она не походила. Впрочем, среди каторжников хватало и тех, кто страдал тюремной лихорадкой.

Каждому заключенному полагались деревянная миска, жестяная ложка и жестяной ковш, вмещающий две кварты¹⁴.

На человека в день выдавали две кварты воды. Обед состоял из черствого темного хлеба и небольшого ломтика вареной солонины. Заключенные с гнилыми зубами пытались разломать хлеб на кусочки ложками, но тонкие ложки гнулись.

Ричард сразу понял: обосновавшись рядом с кормовым люком камеры, он получил дополнительные преимущества. Поразмыслив, он решил рискнуть и предложить помощь двум пехотинцам, которые действовали на редкость неумело.

— Можно вам помочь? — спросил он, робко улыбаясь. — Дело в том, что я служил в таверне...

Мрачное лицо рядового удивленно вытянулось и вдруг просияло.

— Да, нам не помешает помощь. Двух человек явно недостаточно, чтобы накормить без малого две сотни каторжников, это уж точно.

Некоторое время Ричард молча передавал сокамерникам миски и ковши, быстро распределив обязанности между собой, молодым пехотинцем, к которому он обратился, и его товарищем.

— Вы чем-то недовольны? — неожиданно спросил он у пехотинцев, понизив голос.

— Нашим кубриком — там потолки еще ниже, чем здесь, помещение набито до отказа. И кормят нас не лучше, чем каторжников, — черствым хлебом да солониной. Правда, — честно добавил он, — нам еще дают муку и полпинты сносного рома.

— Но вы же не каторжники!

— На этом корабле, — раздраженно вмешался второй рядовой, — морских пехотинцев не отличают от каторжников. Матросов поселили там, где должны были жить мы. Свет и воздух попадают в наше помещение через люк в полу их каюты — она находится вон за той кормовой переборкой, а мы ютимся в трюме. Нам говорили, что «Александер» — двухпалубное судно, но никто не предупредил, что вторую палубу превратят в трюм, потому что груза много, а настоящего трюма на «Александере» нет.

— Это невольничье судно, — объяснил Ричард, — настоящий трюм ему ни к чему. Его капитан привык помещать грузы па нижнюю палубу, негров — там, где сейчас находимся мы, а экипаж — в кормовой отсек. Полубака для команды здесь ист. А ют — владения капитана. — Он искренне сочувствовал морякам. — Насколько я понимаю, ваши офицеры поселились

па юте?

— Да, в кладовой, а питаются они вместе с нами: доступа к кладовой капитана у них нет, — объяснил рядовой, который раскладывал по мискам солонину и хлеб. — Их не пускают даже в большую каюту — ее занимают сам капитан и его первый помощник, настоящий франт. На такие корабли мне еще не доводилось попадать. Впрочем, обычно я бывал на боевых судах.

— Когда на борт привезут груз, вы окажетесь ниже ватерлинии, — задумчиво произнес Ричард. — «Александер» возьмет в плавание не только каторжников, но и грузы. Если плавание затянется хотя бы на два месяца, нам понадобится почти двадцать тысяч галлонов одной воды.

— Для хозяина таверны ты слишком многое знаешь о кораблях, — заметил пехотинец, который разливал воду.

— Я родом из Бристоля, а там все разбираются в судах. Кстати, меня зовут Ричард, а вас?