Путь Моргана

Джонни Ливингстон уже пообещал сколотить кровать и еще несколько стульев, и Ричард подсчитал, что приезд незваной гостьи обойдется ему недешево. Он по-прежнему хранил золотые монеты в сундуке и в каблуках сапог Айка Роджерса. Хотелось бы посмотреть, что привез на продажу Николас Энстис. Может, корундовый порошок? Запас Ричарда почти иссяк. Впрочем, он приспособился изготавливать наждачную бумагу, принося песок из Черепашьего залива и вываривая клей из рыбьей чешуи, но такая бумага была непрочной.

Около десяти часов первая шлюпка пристала к берегу под радостные крики пятидесяти матросов с «Сириуса», с нетерпением ожидавших ее; тем временем женщинам помогали спускаться с «Сюрприза» в остальные шлюпки. День выдался тихим, непохожим на тот дождливый и ветреный день, когда на остров прибыл майор Росс, но едва первая шлюпка подплыла к причалу, под ее днищем прокатилась откуда-то взявшаяся высокая волна, и женщины завизжали, отказываясь прыгать на берег. Один из матросов с «Сириуса» встал на самый край естественного причала и протянул руки, гребцы подвели шлюпку поближе к причалу, а двое матросов, сидящих в ней, почти перебросили испуганно кричащую женщину на берег. Следом пришла очередь остальных пассажирок. Никто из них не свалился в воду и не лишился скудного имущества. Вскоре к берегу подошла вторая шлюпка, и все повторилось; не прошло и часа, как всю импровизированную пристань заполнили женщины. Но матросы не позволяли себе никаких вольностей: каждый выбирал себе женщину и помогал ей взобраться на вершину утеса, высота которого превышала двести футов.

— Посмотрим, что будет, когда до Сидней-Тауна докатятся слухи о том, что команда «Сириуса» выбрала себе лучших женщин. Пехотинцев придется связывать, чтобы избежать драки, — ведь майор Росс сам запретил им появляться в заливе.

— Он сделал это умышленно? — с любопытством спросил Уэнтуорт.

— Да, но совсем не по тем причинам, о которых ты думаешь, — ответил Ричард. — Еще неизвестно, что было бы хуже — предоставить право первого выбора пехотинцам или матросам с «Сириуса». Майор сумел по крайней мере предотвратить драки между пехотинцами.

— Так или иначе, — улыбнулся Стивен, — выбор здесь небогатый. По сравнению с этими бедняжками даже горгона Медуза показалась бы красавицей. Я насчитал пятьдесят три женщины, а значит, друзья мои, нам придется спуститься на берег: помощники с «Сириуса» уже исчезли.

Подобно Стивену Доновану и Ричарду Моргану, но по совсем иной причине Дарси Уэнтуорт не пытался выбрать себе подругу среди испуганных женщин, оставшихся на берегу. У Дарси была любовница из числа каторжниц, рыжеволосая красавица Кэтрин Кроули, которая отказалась высаживаться на берег в заливе Каскад: ей вместе с новорожденным сыном Уильямом Чарлзом предстояло дождаться, когда утихнет волнение в Сидней-Бей. Уэнтуорт влюбился в нее с первого взгляда и поселил в своей каюте на «Нептуне». Кэтрин родила ребенка незадолго до того, как «Нептун» приплыл в Порт-Джексон. Это событие стало и радостным, и печальным. Малыш Уильям Чарлз унаследовал медные материнские кудри и отцовскую стать, но родился с сильным косоглазием.

Высадив на берег около семидесяти женщин и почти всех мужчин, «Сюрприз» подал сигнал о том, что высадка прекращается: отлив набирает силу. Женщины и вправду выглядели плачевно; хотя на «Леди Джулиане» их жизнь была сносной, на остров Норфолк их привезли на старом и сыром судне, на нижней палубе, где за время долгого плавания скопились грязь, вонь и нечистоты.

Но и сорок семь мужчин, оказавшихся на берегу, вызывали жалость и сострадание. Значит, это и есть самые крепкие из каторжников, прибывших в Порт-Джексон? Уэнтуорту приходилось спрыгивать в шлюпки — матросы с «Сюрприза» и не пытались помочь пассажирам, — брать несчастных на руки и передавать их Ричарду и Стивену, поскольку у каторжников недоставало сил даже совершить прыжок. Их тела казались иссохшими, глаза ввалились и напоминали ягоды крыжовника в бумажных кольцах истончившихся век, зубы и волосы выпали, ногти потемнели. Все пассажиры «Сюрприза» страдали цингой и дизентерией, их одолевали вши. Ричард, как самый проворный, помчался в Сидней-Таун и потребовал в помощь пехотинцев или каторжников. К тому времени, когда он вернулся, последние женщины, на которых не польстились матросы с «Сириуса», уже брели по дороге, согнувшись под тяжестью узлов. Сержант Том Смит поднял по тревоге своих подчиненных, крепких, как пильщики, мужчин, старшему из которых минуло сорок два года. Ни Ричард, ни Смит не заметили, как один из добровольцев-каторжников, Том Джонс Второй, куда-то скрылся прежде, чем отряд достиг залива Каскад.