Путь на Балканы

— Годится! — заключил он. — Давай, значит, полведра[60] этой самой ракии, да хлеба фунта четыре, да колбасы не забудь пару колец. И вот этого сыра, пожалуй.

— Простите, господа, но хлеба нет. Только сухари.

— Хрен с тобой, — поморщился унтер, — хотя досадно, кругом поля несжатые, урожай, сразу видать, добрый, а мы кой день свежего хлеба не видели!

— Пожалуйста, господа, с вас шесть с полтиной рублей.

— Ишь ты, — озадачился Северьян и полез в карман, пересчитывать деньги.

— Погоди мошной трясти, — остановил его Дмитрий и, вытащив непонятно откуда кисет, высыпал из него на ладонь горсть серебра. — Инвалюту принимаешь?

Грек внимательно посмотрел на монеты и пренебрежительно скривил губы.

— Турецкие пиастры?

— Нет, блин, монгольские тугрики!

— Господа, а нет ли у вас франков?

— А эти что тебе, не серебряные?

— О, вы себе не представляете, из какого дерьма султан Абдул-Гамид чеканит свои деньги! Хорошо если там хотя бы половина доброго серебра.

— Сколько добавить?

— Понимаете…

— Понимаю, — покивал Дмитрий головой и вытащил из кармана серебряную папиросочницу. — Сдача будет?

— Это хорошая вещь, — уважительно поцокал языком маркитант, — в другое время я дал бы вам за нее лучшую цену, однако сейчас все так дорожает…

— Где-то у меня еще динамитная шашка завалялась, — задумчиво заметил Будищев, и это последнее предложение решило исход дела.

— Ну что вы, господа военные, — залебезил Теодоризис, — принимать вас — большая честь для бедного грека, так что этого хватит. Хоть и себе в убыток, да только ведь вы воюете за свободу для балканских христиан, так могу ли я вам в чем отказать!

Нагруженные свертками, они вышли вон, где их шумно приветствовали заждавшиеся товарищи.

— Пойдемте-ка за тот бугор, — деловито сказал Галеев, — и недалеко, и от чужих глаз подальше!

Расположившись за невысоким холмиком, друзья немедля воздали должное угощению. Выпили за новоиспеченного георгиевского кавалера, за здоровье спасенного им от верной гибели унтера, не забыли, конечно, и про государя-императора с наследником-цесаревичем, тем более что последний совсем недавно удостоил их своим посещением.

— Эх, бедовый ты парень, Митька, — захмелевшим голосом повторил Северьян, обняв Будищева. — Я бы вот ни в жисть не решился бы эдак с великим князем разговаривать, а тебе хоть бы хны!

— Да чего ты, — помотал головой Дмитрий, — он нормальный мужик и все правильно воспринял!

— Ты чего, паря, — изумился унтер, — кого мужиком обозвал?

— А что, не мужик, что ли?

— Мужики это мы с тобой — крестьяне! — назидательно заявил Галеев. — Вольноперы наши и те барчуки. А он — цельный наследник престола, понимать надо! Не дай бог, какая паскуда услыхала, как ты его назвал, греха бы не обобрались!

— Ладно тебе, завелся, давай лучше выпьем!

— Давай, — взялся за чарку Северьян, а затем снова наклонился к Дмитрию. — А у тебя правда динамит есть?

— Да откуда, — засмеялся тот, — так припугнул, а то борзеть начал, ханыга!

— Это правильно!

С другой стороны от Будищева сидел Штерн и тоже донимал разговорами.

— Друг мой, — с пьяной улыбкой говорил он, — нет никакого сомнения, что вы действительно ниспосланы нам грядущим или может быть провидением, не знаю! Но то, что без вас нам пришлось бы намного хуже в последнем бою, это совершенно очевидно!

— В крайнем, — машинально поправил его Дмитрий.

— Что, простите?

— Не говори «в последнем» — примета фиговая!

— Вздор! Предрассудки! — замотал головой Николаша. — Человек сам кузнец своей судьбы, и то, что предначертано свыше, ему не дано изменить!

— Кажется, вы несете ерунду, — заметил Гаршин, выпивший меньше других и потому сохранивший способность соображать.

— Когда кажется, надо креститься, — хмыкнул Будищев, — а Колька совершенно точно гонит. Походу, ему уже хватит!

— Да и нам, пожалуй, — вздохнул Галеев и приподнял штоф. — Сейчас разольем на посошок да и пойдем к своим. Война еще не кончилась.

— Ничего подобного, — замотал головой Штерн, — я сейчас пойду к маркитанту и возьму еще. У меня есть кредит, так что он не откажет!

— Семен, — подозвал Анохина Дмитрий, — слушай боевую задачу! Хватай вольнопера и никуда не пускай, а, самое главное, не слушай, а то он тебя плохому научит! Усек?

— Слушаю, господин ефрейтор, — закивал головой здоровяк, — не извольте сомневаться, доставлю барчука до палатки в лучшем виде!

— Ну, вот и ладушки, а теперь давайте хряпнем и будем расходиться, а то поздно уже!

Покончив с выпивкой и закуской, приятели собрались и, подхватив винтовки, потопали к лагерю, где простившись, разошлись по своим ротам. Увы, Дмитрий совершенно напрасно понадеялся на Анохина. Пока они возвращались, беседуя с Гаршиным, перебравший Штерн вырвался из рук провожатого и пошел-таки за добавкой.