Путь на эшафот

Вечер заканчивался танцами, во время которых каждый джентльмен выбирал себе партнершу. Король должен был танцевать с королевой в начале процессии, остальные – следовать за ним. Королева сидела в своем кресле, задумчивая и печальная. Король даже не посмотрел в ее сторону. Все замолчали, затаили дыхание, когда он направился к Анне Болейн. Выбрав ее, он показал всем, кого предпочитает.

Он крепко держал ее за руку. Его рука была теплой и сильной, он словно хотел раздавить ей пальцы.

Они стали танцевать. Глаза короля блестели так же ярко, как драгоценности на его одежде. Как его страсть не похожа на страсть Уайатта – она очень сильна, жизнерадостна и яростна.

Он сказал, что хочет поговорить с ней наедине. На что Анна ответила, что королева рассердится, если она покинет зал. Они сели.

– А вы не боитесь, что я разозлюсь, если вы мне откажете? – спросил он.

– Сир, королева моя повелительница.

– И строгая, не так ли?

– Нет, она очень добрая, сир. Поэтому я не хочу, чтобы она гневалась на меня.

Король вспылил.

– Послушайте, – сказал он, – мое терпение не беспредельно. Вам понравилась песня?

– Недурная песня, – ответила Анна. Теперь, когда она была с ним рядом, до нее дошло, что королевского гнева ей бояться не стоит. Он ее не обидит. В его страсти так много нежности. И эта нежность, заглушив страхи, вызвала в ней странное чувство восторга.

– Что вы хотите этим сказать? – воскликнул он и придвинулся к ней поближе. Он понимал, что за ними наблюдают, но ничего не мог с собой поделать.

– Мне нравятся рифмы, но чувства, выраженные в стихотворении, не очень.

– Хватит глупить! – воскликнул он. – Ты же знаешь, что я люблю тебя.

– Простите, Ваше Величество…

– Можешь просить прощения у кого угодно, но скажи, что любишь меня!

Она повторила то, что говорила ему раньше.

– Ваше Величество, между нами не может быть и речи о любви… я никогда не стану вашей любовницей.

– Анна, – обратился он к ней с мольбою в голосе, – если ты отдашь мне душу и тело, уверяю тебя, сердце мое будет принадлежать только тебе. Я забуду обо всех других, кто мне нравился, потому что никто никогда не вызывал у меня такого восхищения.

Она задрожала и встала со стула. Она понимала, что он не примет от нее отрицательного ответа. Она короля боялась. И тогда она сказала:

– Ваше Величество, за нами наблюдает королева. Я боюсь ее гнева.

Он тоже встал, и они начали танцевать.

– Не думай, – сказал король, – что на этом наш разговор закончен.

– Прошу Ваше Величество о снисхождении, потому что не вижу из создавшегося положения выхода, который бы удовлетворил нас обоих.

– Скажи, я нравлюсь тебе? – спросил король.

– Надеюсь, Ваше Величество, что, будучи вашей подданной, я должна любить вас…

– Не сомневаюсь, что ты можешь любить, Анна, если захочешь. И я прошу тебя захотеть. Я давно люблю тебя. И никто другой не может заставить меня забыть об этой любви.

– Я не стою вас, Ваше Величество.

И она подумала: «Слова, опять слова. Как это надоело! Я боюсь. О, Перси, почему ты оставил меня? Томас, если ты любил меня еще тогда, когда мы были детьми, почему ты разрешил им женить тебя на другой?»

Король возвышался над ней, как башня – массивный, величественный, властный. Он тяжело дышал, лицо его было красным, глаза горели желанием, рот приоткрыт.

Она подумала: «Завтра утром я тайно уеду в Хивер».

Катарина выглядела угрюмой. Она отпустила своих придворных и прошла в королевскую спальню, где стояла огромная кровать, на которой они все еще спали вместе с Генрихом, что было простой формальностью. Она спала на одном краю кровати, он на другом.

– Не притворяйся, будто спишь, – сказала она.

– Я не собираюсь притворяться, мадам, – ответил он.

– Тебе приятно унижать меня? Верно?

– Каким образом?

– Ты всегда за кем-нибудь увиваешься. Сегодня это была Болейн. Ты был обязан выбрать меня.

– Выбрать вас, мадам? – Он хмыкнул. – Этого я никогда не делал – ни сейчас, ни раньше. А выбираю, между прочим, я!

Она стала всхлипывать и читать молитвы. Она просила Бога о том, чтобы и Генрих, и она могли себя контролировать, чтобы он был с ней более мягким, чтобы предсказания врачей, что она никогда не сможет родить ему наследника, не оправдались.

А он лежал, стараясь не слушать ее бормотание, к которому привык, и думал об изящной девушке в алом и золотом одеянии, о ее распущенных волосах и тонком умном лице, о прекрасных черных глазах, самых прекрасных при дворе. Анна, думал он, ты ведьма! Я уверен, ты не уступаешь мне, чтобы разжечь мою страсть… Ему было приятно так думать. Она сдерживает себя не потому, что он ей не нравится. Но хватит, девочка! Сколько лет прошло с тех пор, как я увидел тебя в саду твоего отца? Уже тогда я желал тебя! Чего же ты хочешь? Попроси, и ты получишь все. Но полюби меня, полюби, потому что я безумно тебя люблю.

Королева перестала молиться.

– Эти женщины, которых ты желаешь, думают о себе Бог знает что!

– Послушай, ведь это так естественно. Те, кого выбирает король, должны этим гордиться.

– Но их так много, – заметила она тихо.

И он подумал, что отныне будет всего одна – Анна Болейн!