Путь на Грумант

Вы понимаете, о чем я говорю? Во время прилива в поисках пищи рыба заходила в лабиринт, и древнему рыбаку не составляло особого труда собрать улов. Но если в лабиринте убрать перемычку, отделяющую начало «дорожки» от конца, то такая конструкция уже превращалась в искусственное нерестилище… Представляете себе: в круге диаметром около 11 метров такая «дорожка» достигала длины около 180 метров!

— Владимир Афанасьевич, вот мы сейчас с вами беседуем, а я думаю: окажись на моем месте современный рыбак-промысловик, так он и слушать вас не будет, ну какая же рыба и зачем полезет во все эти лабиринты? Семга? Треска? Мурманчане норвежский завод по производству смолта до сих пор смонтировать не могут, о товарном выращивании семги только мечтают — а вы об искусственных нерестилищах эпохи каменного века рассказываете… Да ведь тогда, небось, рыба в реках кишела, да и от дичи проходу не было…

— Вы ошибаетесь. В природе не может быть «перебора» — все и вся находится в оптимальном количестве. И древний человек, как часть природы, очень хорошо понимал и чувствовал это. И все, что брал у реки или моря, он возвращал, переоборудуя лабиринты-ловушки в лабиринты-нерестилища.

— Да, нам бы сегодня так понимать и чувствовать…

— Мне могут возразить: запруди нерестовый ручей и бери рыбу руками. Но не надо думать, что древний человек был чистым прагматиком. Вспомним остров Пасхи, вспомним знаменитый Стоунхендж в Южной Англии…

— Наверное, наши лабиринты имеют наибольшее сходство с такими сооружениями древности, как кромлехи — культовыми круговыми оградами из огромных камней в Северной Франции и Англии. Автор книги «Соловецкие лабиринты» Виноградов (эта книга была выпущена в 1927 году мизерным тиражом) считает, что «лабиринтами на севере, Европы заканчивается общий стройный ряд мегалитических памятников, начинающихся кромлехам в Бретании и стоунхенджами на юге Англии». И так или иначе исследователи все же говорят о культовом предназначении лабиринтов. А вы упорно твердите о промысле рыбы столь хитроумным способом.

— Конечно, для кого-то все мои рассуждения могут показаться детским лепетом. Как доказать свою правоту? Думаю, надо поставить эксперимент: построить на побережье Белого моря лабиринт и попытаться с его помощью ловить рыбу.

— Вы думаете, это удастся?

— Как бы там ни было, но моя теория снимает шторы загадочности с каменных лабиринтов. А идея «дорожки», этого рыбохода древних людей, должна привести нас не только в неолит, но и к осознанию места сегодняшнего человека в хрупком и ранимом мире природы…

Мы с вами, уважаемый читатель, еще обязательно поговорим о том, кто и зачем построил каменные лабиринты Беломорья. Времени для этого будет предостаточно — впереди тысячекилометровый путь к Шпицбергену. А пока вернемся вновь на борт коча «Помор», так как ветер переменился и пора покидать гостеприимные Соловки. Курс на Архангельск, и я перелистну несколько страниц своих дневниковых записей.

«Наконец-то ветер попутный — юго-западный шелоник. Скорость коча около четырех с половиной узлов. Стоять у руля и держать курс по компасу трудно — слишком шибкий ход для нашего судна. Раньше поморы в таких случаях бросали с кормы плавучий якорь: обвязывали бревно с двух концов гасили скорость.

Видимость хорошая. Справа заметен Жижгинский маяк. Значит, проходим Соловецкую салму. К концу вахты открылся Двинской залив.

На следующий день идем голоменно, то есть открытым морем. Моросит мелкий дождь. В старину такую погоду называли кратко — бухмара. Как кашель простуженного кормщика.

Ветер скисает. Неужели правы поморы, говоря: „У шелоника женка красива — к ночи стихнет“? Слева по курсу едва различим Терский берег Кольского полуострова.

Ночью повернули к Архангельску. Словно по заказу набирает силу побережник, этот северозападный ветер. Мы как перекати-поле: всегда в пути, пока не зацепимся за надежную бухту.

Скорость около трех узлов. Качки почти нет — это когда упадут паруса да подымется зыбь, то муторно становится внутри и вокруг. Ближе к полуночи виден Зимний берег…

На траверзе остров Мудьюг. Вошли в створ фарватера. Волна ржавая, с белыми гребнями. Нам еще повезло — входим в Двину во время прилива. К вечеру на полных парусах подлетели прямо к городской набережной, отшвартовались в архангельском яхт-клубе…»

2. Архангельск — остров Сосновец