Путь на юг

Где-то зашуршала трава, и Одинцов замер, прислушиваясь. Шерры?

Он предпочитал называть этих хищников, похожих на небольших рыжеватых собак, шакалами. Но шерры не охотятся ночью… так, во всяком случае, говорили проводники. И они панически боятся людей… Очень осторожные твари! Проводники, люди из айденского племени охотников и скотоводов, притулившегося на границе между степью и лесом, ругались: «Трусливый шерр!» Другие обитатели засушливой степи, мыши и суслики, добыча шерров, были еще трусливей.

Не оборачиваясь, сохраняя спокойную расслабленность позы, Одинцов чуть-чуть согнул колени и приготовился. Выгоревшие под солнцем травы были сухими и ломкими; лишь призрак сумеет подобраться к нему беззвучно.

Это создание не было призраком – пару раз он уловил чуть различимые шорох и треск, потом – слабый запах пота. Человеческого пота! Теперь Одинцов не сомневался, что возьмет пленника. Кем бы ни был этот человек, таинственным степным аборигеном или ксамитским лазутчиком, он явно испытывал охотничий интерес к воину, неосторожно удалившемуся от лагеря. Отличная приманка! Одинцов ссутулил плечи, согнулся, стараясь, чтобы его фигура не выглядела устрашающе огромной. Потом по его губам скользнула хитроватая усмешка; он расстегнул пояс, приспустил штаны и начал мочиться.

Подействовало! Ощутив затылком легкий ветерок, он тут же повалился ничком, придерживая одной рукой штаны, а другой ухитрившись поймать лодыжку нападавшего. Незнакомец перелетел через него и теперь судорожно бился на земле, пытаясь высвободить ногу из живого капкана. Но Одинцов держал крепко. Подтянув штаны, он встал на колени, ухватил свою добычу за плечи, затем поднялся на ноги и как следует потряс пленника. К его безмерному удивлению, человек внезапно выскользнул у него из рук и, крутанувшись на пятке, нанес удар ребром ладони, целясь прямо в горло. Сильный и умелый удар, способный искалечить даже крепкого мужчину, хотя нападавший отнюдь не казался богатырем.

Едва успев блокировать выпад, Одинцов отступил назад и поднес к носу влажную ладонь. Масло… Ну и хитрец! На ощупь жилистый, с тонкой костью и скользкий, как угорь. А на взгляд – совсем заморыш, метр сорок с кепкой, насколько можно разобраться в темноте… Однако не побоялся, клюнул на приманку! И напал, похоже, с голыми руками! Теперь для Одинцова было делом чести притащить в лагерь этакую редкую добычу.

Он присел, нашарил комок сухой земли и растер в ладонях. Потом, не поднимаясь и не выпрямляя ног, неожиданно прыгнул на врага, словно огромная лягушка. Тот явно не ожидал такой прыти от великана-соперника. Попытавшись увернуться, щуплый противник Одинцова получил сокрушительный удар в грудь и рухнул на землю. Довольный своей хитростью победитель склонился над ним, нащупал пульс на запястье. Жив, но в глубоком обмороке… Одинцов потянулся за ремнем, чтобы связать пленнику руки.

В этот миг что-то твердое и тупое – похоже, древко копья – сильно ударило его в затылок. «Кто же из нас был приманкой?» – мелькнуло в тускнеющем сознании Одинцова. Потом он провалился в темноту.

Глава 18 Ксамитка

Перед ним плясал огонь. Гигантские пламенные языки взвивались ввысь, жадно лизали клочья тьмы и рассыпались рдевшими багрянцем искрами. Изменчивая и подвижная обжигающая стена отсвечивала алым и лилово-фиолетовым; на этом устрашающем фоне вились, прыгали, метались ярко-желтые сполохи – словно саламандры, играющие в огненной купели. Внизу, у подножия свистящего вала пламени, светились холмы углей – все, что осталось от мира Айдена и множества других миров, канувших в пылающее чрево Вселенной. Одинцов в ужасе зажмурил глаза. Наступал конец света. Армагеддон и Страшный суд!

Когда он снова поднял веки, жуткая огненная завеса превратилась в небольшой костер, а рев пламени – в негромкое шипение сухих трав и веток, которые подбрасывал в огонь невысокий, обнаженный до пояса человек. Поодаль, в полумраке, сидели еще пятеро; все – смуглые, сухощавые, небольшого роста. Рядом с ними распростерся на земле седьмой, держась за грудь, хрипя и охая; Одинцов узнал в нем своего недавнего противника.

Сам он лежал в полутора метрах от огня, уткнувшись щекой и носом в колючую пыльную траву. Руки его были со знанием дела связаны за спиной – локоть к локтю; щиколотки тоже стягивал ремень. Воин, следивший за костром, сидел напротив, и около него были свалены в кучу дротики. Поверх них валялся чель – его даже не вытащили из чехла. У всех пленителей Одинцова на кожаных перевязях висели короткие изогнутые мечи, бедра обхватывали полотнища ткани, когда-то нарядной и пестрой, а теперь превратившейся в бурое рубище. Присмотревшись к человеку напротив, ярко освещенному огнем, Одинцов заметил кое-что интересное. Ткань его набедренной повязки – или остатков туники – была красной в белую полоску.