Путь на Хризокерас (По образу и подобию - 2) (СИ)

"...Большинство деревень, расположенных вокруг Парижа, он, Сигиберт, также сжег тогда, и вражеское войско разграбило как дома, так и прочее имущество, а жители были уведены даже в плен, хотя король Сигиберт давал клятву, что этого не будет..."

- Ну, допустим. - Король закрыл "Историю Франков" и внимательно посмотрел на колдуна и астролога. - И что из этого следует?

- Да все очень просто, мессир. Свою пятую книгу Григорий Турский начинает почти со стенаниями: "Мне опостылело рассказывать о раздорах и междоусобных войнах, которые весьма ослабляют франкский народ и его королевство...". Но истина, как всегда не в том, что сказано, а том, о чем умолчано. Весьма возможно, что епископ Григорий действительно беспокоился о судьбах франкского королевства и народа франков. Но уверен, еще больше его беспокоило другое. Когда ревут пожары и грохочут копыта, очень трудно расслышать голос, раздающийся с амвона. А чем еще, кроме слов, может святая Церковь крепить и приумножать свою власть над душами пасомого ею стада Божия?

-Ну да, ну да, власть, а что же еще... - пробормотал король, давая знак собеседнику не прерываться.

- Однако Церковь способна не только наблюдать и писать хроники, - не стал чиниться почтенный историк, продолжая свою импровизированную лекцию. При этом он вытащил из кучи книг на столе какой-то свиток и, разворачивая его, продолжил. - Она способна еще и действовать. В 990 году епископ Ги Анжуйский созвал в Ле-Пюи нескольких прелатов южных провинций. Результатом этой встречи явилось очень важное обращение, адресованное всем добрым христианам и сынам Церкви. - Господин Гольдберг подошел со свитком поближе к канделябру и, тщательно всматриваясь в текст, начал читать:

"Пусть отныне во всех епископствах и графствах никто не врывается силою в церкви; пусть никто не угоняет коней, не крадет птицу, быков, коров, ослов и ослиц с их ношей, баранов, как и свиней. Пусть никто не уводит людей на строительство или осаду замков, если эти люди не живут на принадлежащей ему земле, в его вотчине, в его бенефиции. Пусть духовные лица не носят мирского оружия, пусть никто не причиняет вреда монахам или их товарищам, путешествующим безоружными. Пусть только епископы и архидиаконы, которым не выплатили подати, имеют на это право. Пусть никто не задерживает крестьянина или крестьянку, чтобы принудить их заплатить выкуп"

- С этого обращения двести с лишним лет назад началось...

- ... движение Божьего мира, - прервал его король, - я понял, о чем вы ведет речь. Но какое это имеет отношение к... - Ричард вдруг задумался и, погрузившись в себя, замолчал.

- Да, движение Божьего мира, - ничуть не смутившись, продолжил окончательно протрезвевший и впавший в лекторский экстаз историк. - Если ассамблея в Ле-Пюи насчитывала всего лишь несколько прелатов, то через два года уже более крупная ассамблея Божьего мира собирается в  Шарру, что находится в Пуату, в пятидесяти лье на восток отсюда. И вновь созванные по инициативе целого ряда епископов рыцари приносят клятвы больше не нападать на "бедных" под угрозой церковных санкций.  А через тридцать с лишним лет мы можем наблюдать, как Роберт Благочестивый созывает в 1024 году уже всеобщую ассамблею, на которую собираются священники, аббаты, сеньоры, крестьяне со всей Франции.

- И в Аквитании, и в Англии шло то же самое, - согласно кивнул Ричард, думая при этом о чем-то своем, но все же прислушиваясь краем уха к рассказу "колдуна и астролога"

- Да, а еще через тридцать лет Норбоннский собор составляет исчерпывающий перечень запретных для ведения военных действий дней. И, вуаля! Если раньше война была естественным правом любого сеньора, то теперь она становится предметом церковного, канонического права! Церковники начинают уже говорить о "законных" и "незаконных войнах".

- И попробуй им возрази, - согласился Ричард, уже понимая, куда клонит его собеседник.