Путь на Хризокерас (По образу и подобию - 2) (СИ)

- Их мальчики в тринадцать-четырнадцать лет уходят из рода. И обучаются владению оружием и воинскому мастерству в тайных мужских братствах. Где опытные наставники обучают подростков всему, что может понадобиться будущему воину. Когда же подросток мужает и становится юношей, их жрецы проводят с ним инициацию, посвящая в воины. По сути, это - многодневные пытки огнем и железом, и не каждый юноша выживает после них. Те же, кто выжил, перестают быть людьми, а становятся леопардами.

- Нет-нет, - воскликнул он, услышав сдавленное рычание Ричарда, - телесно они остаются такими же, как и мы, с двумя руками и двумя ногами. Но сами себя считают людьми-леопардами, оборотнями, в которых живет дух этого свирепого хищника. Все то время, пока они люди-леопарды, им запрещено жить на земле родов Бокар Лхоба. Ведь они теперь изгои - не люди, а звери. Зверям - не место среди людей.

Что ж, став зверьми, они сбиваются в стаи и живут за пределами человеческих земель, каковыми почитаются только земли Бокар Лхоба. Живут грабежом, кровью и добычей.

Но вот проходит время, или, может быть, награбленная добыча достигает нужной меры, или количество отобранных жизней достигает необходимого числа - кто знает? - и люди-леопарды возвращаются в племя. И вновь жрецы проводят над ними тайные ритуалы, очищая от пролитой крови и превращая из зверей - снова в людей. Тех самых, веселых и добродушных людей Бокар Лхоба, что радуются гостям, заботятся о детях, почитают стариков и добросовестно воскуряют ритуальные свечи из бараньего жира перед фигурками родовых богов.

- Зачем ты рассказал мне об этом? - чуть придушенно прохрипел король. - Что мне в этих ваших, как их там, Бокар Лхоба ?!

- Зачем? Да затем, что тысячу лет назад ваши норманнские предки, так же, как германские предки ваших рыцарей, баронов и графов жили точно такой же жизнью!

- Да-да, ваше величество, - очнулся от спячки господин Гольдберг. Вот, смотрите, что пишет о древних германцах великий Цезарь, столкнувшийся с ними в Галлии, где они регулярно промышляли тогда разбоем и набегами. - Историк поднес поближе к свечам первую из раскрытых книг и начал читать:

  "Разбойничьи набеги, если только они ведутся вне территории данного племени, не считаются позором; германцы выставляют на вид их необходимость как упражнения для юношества и как средство против праздности..."

- Это его "Записки о галльской войне". А вот римский историк Тацит, - господин Гольдберг поднес к свечам уже втору книгу, - столкнувшийся с предками нынешней европейской знати столетием позже Цезаря. Им он посвятил целую книгу, "О происхождении германцев и местоположении Германии". И столетием позже находит он те же самые нравы, тот же самый разбой и набеги. Вот, слушайте:

"Если племя, в котором они родились, коснеет в долгом мире и праздности, то многие из знатных юношей по своему собственному почину отправляются к тем племенам, которые в то время ведут какую-нибудь войну, так как этому народу покой противен, да и легче отличиться среди опасностей, а прокормить большую дружину можно только грабежом и войной"

- Грабежом и войной, - эхом повторил слова историка господин Дрон. - Правда, в тевтонских лесах не водилось леопардов. Поэтому юноши, уходившие из племени за добычей и кровью, считали себя волками, вставшими на охотничью тропу. Как, ваше величество? Слышали, наверное, страшные легенды о вервольфах, людях-волках, темных оборотнях?

Ричард кивнул, не произнося ни слова.

- Так это о них. Кто волками, кто дикими псами, сбивались они в стаи, чтобы рвать на части богатые земли за Рейном. Земли Галлии - сначала кельтской, а затем, после завоеваний Цезаря - римской. Ну, а ваши предки, мессир, высадившись триста лет назад на берегах Франции вместе с Рольфом Рогнвальдсоном, почитали себя медведями, воинами-берсерками, страшными на поле битвы и для врагов, и для друзей.  Вот только есть одна вещь, которая очень отличает вас, ваше величество, ваших графов, баронов и рыцарей от людей-леопардов Бокар Лхоба.

Хотите знать, какая? Или знаете и так?

Ричард снова едва заметно кивнул, так, что было непонятно - чему же он кивнул? То ли тому, что да, хочет знать. То ли тому, что уже и так знает. Но господин Дрон теперь и сам не смог бы остановиться, так что вопрос его был исключительно риторическим.