Путь на Хризокерас

— О! — ухмыльнулся стражник, выхватил из воздуха подброшенную монетку и скрылся в караульном помещении.

Через минуту он уже отвязывал пегую лошадку от коновязи, поскольку путь предстоял неблизкий — в район Cité, принадлежащий епископу Лиможскому. Расположившийся на самом берегу Вьенны епископский странноприимный дом, как пояснил словоохотливый проводник, не отказывал в ночлеге и мирянам, если у них, конечно, в кармане звенело достаточно серебра для оплаты гостеприимства святых отцов.

— Цены за постой там, ваша милость, по правде сказать, о-о-о-х… — стражник закатил глаза, демонстрируя высоту ценовой планки за услуги епископской хозчасти, — зато и обслуга отменная! Чисто, тихо, со всем почтением… А уж кухня! Язык отъешь, точно ваша милость, говорю — язык отъешь! Ни в одном городском трактире такой кухни не сыщешь! Умеют монахи покушать, чего уж там…

Когда тяжелая дверь странноприимного дома мягко затворилась за спиной господина Дрона, почтенный депутат огляделся по сторонам и тут же, без слов, вручил серебряную монету своему провожатому. Тот не соврал. Заведение и впрямь тянуло на высшую категорию.

Полированные дубовые панели соседствовали с роскошными гобеленами, темная бронза светильников на редкость удачно вписывалась в бронзовые же детали внутреннего убранства, мягкие ковры выстилали каменную плитку пола, а заходящее солнце причудливо освещало небольшой холл сквозь цветные витражи оконных проемов….

Воистину, здесь поработал настоящий художник!

Если бы не отсутствие электрического освещения, плазменной панели на стене и компьютера за стойкой портье, епископский приют вполне можно было принять за один из тех камерных отельчиков двадцать первого века, что ютятся с большим закосом "под старину" где-нибудь в исторической части Лондона или Амстердама. Правда, монах в рясе, оккупировавший рецепцию, все же изрядно выбивался из обычного туристического набора.

— Мессеру угодно…?

— Комнату на пару ночей, стол, помыться, почистить и отгладить платье.

Последний пункт программы господин Дрон произнес с некоторым сомнением, не будучи уверенным, что в двенадцатом веке подобная услуга уже была изобретена. Однако святой отец за стойкой лишь кивнул головой и меланхолично озвучил цену.

— С вашей милости двенадцать денье.

— Ого, — крякнул депутат и полез в закрепленный на внешней поверхности кирасы небольшой металлический "сейф", где хранилось несколько золотых монет.

Редкое в эти времена золото не произвело на служителя божьего ровно никакого впечатления. Он все так же меланхолично принял золотой безант и промолвил, протягивая ключ и кивая на вышедшего из подсобного помещения еще одного монаха:

— Брат Адриан покажет вашей милости комнату. Он же проводит в мыльню и примет костюм для чистки. Ужинать будете в общем зале или накрыть в ваших апартаментах?

— В апартаментах, — принял решение господин Дрон, не желая лишний раз светиться на публике.

Ибо на сердце у господина Дрона было неспокойно. Странное поведение графа Пьера во время побега и их дальнейшего путешествия. Не менее странное исчезновение латника из эскорта леди Маго — с его последующим возвращением в сопровождении людей де Донзи. Наконец то, что никто так и не появился у короля Ричарда, дабы просить наемников для подавления бунта в графстве…

Все это было крайне подозрительно. И требовало известных мер предосторожности. В число которых естественным образом входил и ужин у себя в комнате, а не в зале у всех на виду.

Брат Адриан вышел наружу, дабы принять седельные сумки и отдать рыжего мерина конюху. А в руке почтенного депутата появилась еще одна серебряная монета.

— Мессиру угодно что-то еще? — проявил проницательность портье.

— Три недели назад в город прибыл Пьер де Куртене, граф Неверский. Мессиру угодно узнать, где его можно найти.

Святой отец скосил глаза на серебряную монету, зажатую в депутатских пальцах, и едва заметно покачал головой.

— Мало? — поразился господин Дрон.

Святой отец прикрыл глаза и с достоинством кивнул: "Один солид". Ого, — защелкал счетчик в мозгах почтенного депутата. — Да отсюда без штанов уйдешь! Впрочем, если прожитые годы его чему и научили, так это тому, что нет ничего дороже информации. Так что, еще один безант перекочевал из металлического "сейфа" на боку в руки почтенного служителя церкви.

— Граф Неверский расположился в особняке своего родственника, шевалье Бейссенака, что на улице Бушри. Прикажете доложить о вашем визите? Или желаете нанести визит, э-э-э… без доклада?

Видит Бог, как же хотелось господину Дрону появиться в особняке шевалье Бейссенака без всякого доклада! Интуиция, которой почтенный депутат вообще-то привык доверять, прямо так и выла: "Без доклада, осел, без доклада!!!" Однако изысканный шарм и толстенный налет респектабельности, бьющей в нос с каждого квадратного сантиметра странноприимного дома епископа Лиможского, оказали на владельца заводов-газет-пароходов прямо-таки магическое воздействие. Так что он мотнул головой, внутренне матюкнул себя и свою интуицию, и с достоинством произнес: