Путь на Олений ложок

— Спокойно, спокойно… — Капитан посмотрел под ногами — ничего не заметил, погладил сердитую собачью морду, но Риф не успокаивался. Следуя за собакой, он углубился по лугу в сторону от реки. Риф работал порывисто, энергично, но вперед шел медленно, часто возвращался назад. Видно было, что он взял какой-то запутанный след и теперь настойчиво «отрабатывает» его. Шатеркин неотступно следовал за собакой.

С каждым пройденным метром росла горячность Рифа. Он уже не возвращался больше назад, а шел стремительной «спиралью», часто делал короткие стойки, поднимал голову, весь замирал и напряженно тянут в себя душистый запах луга.

— Что бы это могло быть? — озадаченно произнес Шатеркин, не спуская глаз с Рифа. — Он, кажется, вгорячах сбился со следа и идет «верхом»… Кого-то чует, и, вероятно, совсем близко…

Вдруг собака круто повернула к реке, миновала заросли мелкого дубняка и, выскочив на бугор, злобно зарычала. Тотчас из-за бугра послышался крик и собачий лай. Шатеркин кинулся к Рифу. Каково же было его удивление, когда он взбежал на бугор и увидел, что не более как в десяти шагах от Рифа в траве, не двигаясь от страха, стоял на коленях белобрысый мальчишка; к нему прижалась небольшая кудлатая и вся взъерошенная собачонка. Она была невзрачна и пестра, но зато вся кипела от злобы, хотя и не решалась оторваться от своего хозяина.

— Ой, дядя милиционер! — не то от испуга, не то от радости, что за неумолимым и злобным псом, наконец, появился человек, закричал мальчик. — Не трогай-те, дядя милиционер! И собаку уберите, а то она укусит.

— Не бойся, не тронет, — с плохо скрытой досадой сказал Шатеркин. — Это называется: выстрел по воробьям, — тихо добавил он.

Но Риф уже по-хозяйски обежал лощинку, подошел к мальчику, не обращая ни малейшего внимания на выходившую из себя и совсем осипшую дворнягу, обнюхал его голые грязные ноги, покружился, кинулся в кусты. И там закричал мальчишка. Этот был немного поменьше первого, лет десяти, а может быть, и того меньше. Отступая перед собакой и пятясь задом, он появился из кустов и поднял руки: «Сдаюсь». На его курносом смуглом лице от испуга совсем округлились черные, как сливы, глаза.

Шатеркин отозвал Рифа.

— Кто вы такие будете? — спросил он, подходя к первому мальчику. — И что вы здесь делаете?

— Ничего не делаем… Я — Парфенов!.. Это наш Шарик, — указал он на собаку. — А он — Толик Огурцов, знаете его?

— Не знаю.

— Ну как же? Мать у него первая работница на текстилке, поэтому и его все знают, — смелее и тверже ответил мальчик.

— Многостаночница она, — существенно уточнил Толик, начавший приходить в себя.

Шатеркин поглядел на грязные босые ноги ребят, на кривые мохнатые лапы Шарика, который все еще с великим усилием взлаивал и недружелюбно глядел на незваных гостей, особенно на своего огромного собрата, и невесел усмехнулся. Капитан понял: мальчишки раньше, чем он, успели побывать на месте происшествия, и поэтому-то Риф так горячо кинулся по их следу.

— Ну что же, ребята, подходите поближе… Познакомимся, что ли?

Мальчишки в смущении топтались на месте, с опаской поглядывая на большую собаку. Толик крутил вокруг пальца длинную сырую бечевку, на которой были привязаны два засохших ерша с большими остекленевшими глазами.

— Вы не знаете, как надо знакомиться?

— Знаем, — ответил Парфенов и, первым подойдя к Шатеркину, протянул ему короткую, пахнущую рыбой руку.

— Парфенов Эм Ве, — важно, с достоинством взрослого произнес он.

— Очень приятно. — Капитан пожал руку Парфенову, улыбнулся. — А точнее нельзя, товарищ Эм Ве?

— Можно и точнее: Парфенов Михаил Васильевич!

— Хорошее имя. А вы знаете, кого еще звали Михаил Васильевич?

Миша моргнул, согнал со щеки тяжелого напившегося комара.

— Конечно, знаем… Он тоже рыбалкой занимался, только не здесь, а на море. Там ого как опасно. Вот… А капитанам фамилия полагается или нет? — поглядев на серебристые погоны Шатеркина, неожиданно спросил он.

— Обязательно. Все капитаны имеют фамилию, имя и даже отчество.

— И у вас тоже…

— Ага, тоже: Шатеркин Эн И.

Миша озадаченно вздохнул, но тотчас ухмыльнулся и, склонив на плечо голову, лукаво спросил:

— А Эн И как правильно произносить?

— Произносить очень просто: дядя Коля.

— Так, ладно… Понимаем.

Шатеркин сел на бугорке и закурил папиросу. Риф расположился рядом. Ребята все еще стояли в сторонке и следили за своим новым знакомым пристально и настороженно.

— Подходите ближе, садитесь.

Мальчишки уселись на таком расстоянии, чтобы в случае каких-нибудь недобрых намерений капитана или его собаки можно было моментально сняться. От них густо пахло рыбой и водорослями, будто они только что вылезли со дна стоялого озера.

— Удили, что ли? — взглянув на ершей, спросил Шатеркин.

— Немного рыбачили, — ответил Миша, — да клюет плохо: червяком играет, как маленькая, а не берет.

— На уху все ж добыли.

— Маловато, на уху не хватит. Кошке на жареху… — понимающе, как истый рыболов, ответил Миша. — Да и червяков больше нет. Копали вон там — не попадаются.