Путь на острова или долгая дорога домой (СИ)

В нём мама сразу распознала того, кто будет для неё хранителем сердца и даже, несмотря на его семейный статус, стремилась быть к нему как можно ближе.

Будучи рождённой в семье обедневших представителей какой-то дальней монаршей ветви, мама с родителями изредка имела возможность появляться во дворце повелителя, где она и встретила однажды королеву, о болезни которой знали почти все.

Вот тогда всё и завертелось. Постоянно вливая силы в мать Льюиса, моя мама рассчитывала чаще его видеть, зная, как он привязан к матери, а в итоге привлекла внимание его младшего брата, который не упускал из виду ни одной юбки.

На что рассчитывала матушка, принимая ухаживания отца, я так и не поняла, но в итоге их отношения закрутились, и во дворце повелителя начали расползаться слухи о скорой свадьбе младшего сына повелителя и одарённой даром жизни девушки.

Ровно до того момента, когда мама обнаружила свою беременность.

Это изменило всё. Больше не было никаких отношений с отцом и мысли у мамы были направлены только на то, как бы убраться подальше ото всех Валийских.

— Но за что ты так ненавидела отца? — не выдержав, перебила я рассказ мамы. — Я ведь видела его — вылитый червяк: скользкий и противный, но ненавидеть…

— Он так и не стал для меня Льюисом, — вздохнув, ответила мама. — Они ведь немного похожи внешне, и я тогда очень надеялась, что ошиблась в своих выводах. И каждый раз, встречая Льюиса во дворце, я старалась улепётывать со всех ног. Уже тогда я понимала, что он не так прост, как кажется. Играя роль добропорядочного семьянина, он умело отводил глаза от своих политических действий. Со временем ему пришлось примерить на себя разные роли и всё лишь для того, чтобы исправить свою самую главную ошибку.

— Это как-то связано с враждой Океании и Аравии?

— Как ты уже, наверное, знаешь, тучи начали сгущаться довольно давно, но к событиям пятьдесят первого года привёл именно брак Льюиса и Мариши Ворого, дочери Главы Объединенного Правительства Аравии Эйдена Ворого. Эта ошибка очень дорого обошлась Валийским. Вместо укрепления отношений с континентом они добились их полного разрыва. Причём это ведь коснулось всех островов. Эйден Ворого оказался ярым противником южан, даже единственной дочери не простил этого союза.

Тогда я этого ничего не знала — твой отец всячески убеждал меня, что изоляция континента пойдёт лишь на пользу островам, и вообще, всё в порядке.

Однако в скором времени Лэндориум оказался на пороге гражданской войны. Льюиса считают виновным во всех бедах, на Арчибальда раз за разом устраивают различные покушения, что в народе творилось, и вспоминать страшно. Именно тогда я решила, что лучше будет уехать, подальше ото всех этих распрей. Решение отправиться на материк казалось единственным верным — я понимала, что для восстановления прежних дипломатических отношений Льюису нужно будет находиться в Аравии.

— И Льюису до сих пор не удалось восстановить их, — пробормотала я. — Представляю, как он переживает.

— Поверь, Алина, Льюис очень много сделал для восстановления мира, и он это понимает. Со временем он сильно отдалился от своей семьи. По мере возможностей участвовал в жизни мальчиков, но всё больше и больше рвался к нам в Малиновку.

— Но я не помню его. Совсем. Только недавно вспомнила Хитрого Джо, и то только потому, что Льюис о нём напомнил.

— Знаешь, как тяжело красть у своего ребёнка самые счастливые воспоминания детства? — со вздохом произнесла мама. — Вы просто обожали друг друга, но Ранэтта всё же оказалась права. Она много раз предупреждала, что однажды правда может вылезти наружу, и кто-то узнает, куда Льюис периодически пропадает. И однажды это случилось. Ещё какое-то время Льюис добирался до нас исключительно с помощью артефактов переноса, менял обличия, но однажды ему всё же пришлось выбирать: или мы, или восстановление мира. В то время казалось, что он совсем близко.

— И он выбрал мир.

— Он долго не мог решиться, пришлось ему помочь: Ранэтта с моей помощью стёрла все твои воспоминания о нём, я сказала, что никогда не отдам ему своё сердце, и ему незачем здесь больше появляться. И он ушёл. Остались только письма.

Какое-то время я сидела молча, осмысливая всё, что узнала, однако немного нервные движения матушки словно напомнили о чём-то очень-очень важном:

— Постой, неужели твой дар силён, что смог бы даже навредить?

— Дар жизни, как правило, видит некую неправильность и стремится её исправить. Чаще всего это касается здоровья. Но особенно ревностно он относится к носителю. Понимая мою привязанность к Льюису, он мог бы что-то сотворить, например, с его супругой, чтобы Льюис был свободен и со мной. Порой я сама себе не доверяла.

— То же самое получилось и со мной? Я неправильная для твоего дара, и он тебя отдаляет от меня?