Путь на восток (СИ)

Последнее, что я успеваю увидеть — насмерть перепуганное бледное лицо кудрявого миротворца, бросившегося ко мне… а потом сознание угасает за считанные секунды, и наступает кромешная темнота.

Смутно слышу странный мерный писк.

Веки словно налились свинцом, а в ушах неприятно шумит — открыть глаза удаётся только с третьей попытки. С трудом проморгавшись и едва сумев сфокусировать затуманенный взгляд, я вижу над собой кристально чистую белизну.

Странно.

В первую минуту мне даже кажется, что я умерла и попала в некое подобие чистилища, но потом мозг начинает работать в полную силу, и до меня доходит, что это всего-навсего выкрашенный белой краской потолок.

Абсолютно не чувствую своего тела — стиснув зубы, пытаюсь пошевелить хотя бы пальцем. Вроде бы получается, но в правой руке на сгибе локтя возникает слабая колющая боль.

Делаю глубокий вдох и титаническим усилием воли перевожу взгляд вниз, безуспешно пытаясь проанализировать происходящее.

Оказывается, я лежу на больничной койке, в руку воткнута иголка от капельницы, а на указательный палец надет датчик сатурации.

— Привет. Ты как, оклемалась? — откуда-то сбоку доносится незнакомый женский голос. Сглотнув вязкую слюну, я не без труда поворачиваю голову к источнику звука, чтобы увидеть темноволосую девушку с раскосыми глазами, сидящую на соседней койке. Она тепло улыбается с таким идиотски-приветливым выражением лица, словно увидела старую знакомую. — Вэл сказала, что у тебя была угроза выкидыша, но теперь всё обошлось.

В голове спутанным калейдоскопом закручивается неясные хаотичные воспоминания — тест с двумя полосками, заброшенный супермаркет, разрастающаяся кровавая лужа на грязном кафельном полу… Безжизненное бледнеющее лицо Торпа. Шум вертолёта. Остановка сердца.

Oh merda. Разом вспомнив всё случившееся, я резко сажусь в постели, отчего датчик сатурации слетает с указательного пальца и срывается куда-то вниз. Необдуманно порывистое движение сиюминутно отзывается новым приступом головокружения, заставившим меня зажмуриться — незнакомая девчонка тут же укоризненно цокает языком.

— Не вставай лучше, — участливо советует она, сползая со своей койки и медленно приближаясь ко мне, неловко подволакивая левую ногу. — Надо дождаться кого-то из врачей. Правда Юджи и Вэл освободятся только к вечеру… У нас посевная неделя в разгаре. Сама понимаешь, любые свободные руки на вес золота. Зато вам повезло — в этом году впервые сажаем пшеницу, осенью будет настоящий хлеб, представляешь?

Oh merda, что за чушь она несёт?

Едва понимаю половину сказанного — все мысли крутятся вокруг доморощенного героя. Где он? Что с ним? По всей видимости, я нахожусь в неком подобии больничного крыла, но раз его здесь нет… Господи. Всё внутри пронзает острой вспышкой боли, многократно превышающей любую физическую.

Вцепляюсь обеими руками в края постели, лишь бы только не рухнуть в обморок. Нельзя снова отключаться, категорически нельзя. Я должна выяснить, что случилось с Торпом.

— Жаль, я ничем не могу им помочь. Вчера на охоте угодила в свой собственный капкан, ну не идиотка ли? — девчонка продолжает безмятежно болтать и демонстративно вытягивает левую ногу, туго перебинтованную в районе лодыжки. — Но это ничего, скоро заживёт. Кстати… Говорят, вы прямо из Штатов сюда добрались? С ума сойти, как вы вообще справились? Ах, да, я же не представилась. Меня зовут Йоко, а тебя?

— Где… — мой голос звучит совсем сипло и едва слышно. Приходится прокашляться, чтобы продолжить, но невыносимо болтливая Йоко бесцеремонно меня перебивает.

— Хочешь узнать, где ты находишься? — ошибочно предполагает она, усаживаясь на край моей кровати и расслабленно откидываясь на спинку. — Это бывшая военная база ВВС Канады. А теперь тут живём мы. Ну, в смысле все выжившие. Правда военных по-прежнему больше, чем всех остальных… Поэтому дисциплина строгая, но вы привыкнете. К тому же, у нас есть и ученые и врачи и даже…

— Нет, — отрицательно мотаю головой и тянусь к иголке капельницы, чтобы выдернуть её из вены. В другое время я бы наверняка проявила побольше интереса к рассказу новой знакомой об устройстве изумрудного города, но прямо сейчас все мои мысли занимает только одно. — Где раненый человек, который был с нами?

— А, ты про заражённого? — Йоко чудовищно медлит с ответом, и мне чертовски хочется хорошенько её встряхнуть, чтобы наконец узнать правду. — Он в карантинной зоне. Но тебя туда не пустят. Нужно подождать минимум три дня, чтобы убедиться, что…

— Он жив? — вопрос слетает с пересохших губ совершенно непроизвольно.

Глупое слабое сердце на секунду замирает, а потом делает невообразимый кульбит в грудной клетке и заходится в бешеном тахикардичном ритме. Девица с раскосыми глазами взирает на меня как на идиотку, прежде чем тихонько рассмеяться и наконец ответить.

— Ну конечно, жив, иначе бы…

Дальше я уже не слушаю.