Путь на восток (СИ)

От бешеного ритма бега в правом боку начинает неприятно колоть, дыхание сбивается, сердце неистово бьётся в клетке из рёбер, учащённый пульс стучит в висках… Но мощный выброс адреналина придаёт сил.

Благо, путь свободен.

Твари хрипло рычат за спиной, но впереди всё чисто. Торп догоняет меня, и мы вваливаемся в открытый подъезд девятиэтажки практически одновременно, едва не налетев друг на друга.

Останавливаться и анализировать обстановку абсолютно нет времени — плотоядные мертвецы совсем близко, поэтому мы, не сговариваясь, мчимся вверх по широкой лестнице, залитой засохшей кровью и усыпанной осколками битых стёкол.

Второй этаж. Третий. Четвёртый.

Хренов герой опережает меня и наугад толкает несколько ближайших дверей, но все они оказываются заперты.

Судя по доносящемуся снизу глухому рычанию и громкому топоту, твари уже проникли в подъезд — и с каждой ступенькой мы всё больше загоняем себя в смертельный капкан. Этажи рано или поздно закончатся, и бежать будет некуда.

Но на лестничной площадке пятого этажа изменчивая удача наконец поворачивается к нам лицом — дверь в квартиру под номером сто двадцать один слегка приоткрыта. Торп первым бросается к призрачному шансу на спасение, даже не стараясь достать из-за спины винтовку.

Ударом ноги распахивает дверь и на полном ходу влетает в квартиру. И хотя я понимаю, что там может быть что угодно, иного выбора нет — поэтому заскакиваю следом и захлопываю дверь, быстро провернув язычки всех трёх замков.

Мы останавливаемся в прихожей, почти синхронно привалившись к стене и напряжённо вслушиваясь в окружающую тишину. С лестничной клетки доносится хриплое рычание тварей — но квартира, судя по всему, пуста.

Несколько минут уходит, чтобы восстановить лихорадочно сбившееся дыхание и унять болезненное покалывание в правом боку.

Все мышцы адски ноют от скоростного забега с препятствиями, а во рту мгновенно воцаряется сухость пустыни Сахары.

Не имея сил произнести ни слова, мы молча киваем друг другу — хренов герой упирается руками в колени, сдувая со взмокшего лба выбившиеся из пучка каштановые пряди, я обмахиваюсь дрожащей ладонью и машинально сглатываю, безуспешно пытаясь избавиться от колючего комка в горле.

На входную дверь резко обрушивается мощный удар — рефлекторно вздрогнув, мы одновременно отшатываемся вглубь длинного коридора. Благо, хозяин квартиры явно не поскупился на дверное полотно и крепкие замки, за что я искренне ему благодарна.

— Осмотримся? — хриплым шепотом предлагает Торп, и я коротко киваю в знак согласия.

Достав из-за спины тяжёлый автомат, я снимаю оружие с предохранителя и первой прохожу вперёд, стараясь двигаться как можно тише.

Омерзительного запаха разложения здесь практически не чувствуется, что позволяет сделать весьма обнадёживающий вывод — похоже, по счастливой случайности твари обошли это место стороной.

Быстрый осмотр квартиры подтверждает догадки. Наше случайное укрытие совершенно необитаемо.

Отыскав кухню, я принимаюсь обыскивать холодильник и шкафы в надежде найти остатки припасов — но всё тщетно, тут нет ни крошки съестного. Поворачиваю кран в мойке, но воды тоже нет.

Скверно. Чертовски скверно.

Оставаться долго здесь не получится.

Если живые мертвецы не покинут лестничную площадку в ближайшие часы, мы будем обречены подохнуть от жажды и голода.

— Черт, Уэнсдэй… Иди сюда.

Встревоженный голос хренова героя доносится откуда-то из глубин коридора. Проследовав в нужном направлении, обнаруживаю Торпа в одной из комнат, отдалённо напоминающей кабинет — высокие ряды книжных полок, массивный деревянный стол и крутящееся компьютерное кресло… с иссохшим мумифицированным телом. Потемневшие пальцы мертвеца сжимают двуствольное ружье и серебряный крестик на тоненькой цепочке, а на светлых обоях позади красуется красноречивое багровое пятно. И не менее красноречивая надпись: Бог нас покинул.

— Похоже, вера его не спасла, — равнодушно пожимаю плечами. Находка нисколько не удивляет — за прошедшие три года мои глаза увидели больше трупов, чем стены Освенцима успели узреть за пять лет.

— Даже не могу представить, насколько страшно умирать вот так… В полном одиночестве, — доморощенный любитель Ремарка присаживается на корточки перед трупом и осторожно протягивает руку, касаясь серебряного изображения распятого Иисуса.

— Серьёзно думаешь, что тебе будет легче подыхать, если вокруг будут обливаться слезами с десяток человек? — фыркаю я с нескрываемым презрением.

— Всегда была такой нелюдимой или это приобретённое качество? — Ксавье сидит ко мне спиной, и я не могу видеть его лица, но в интонациях отчётливо угадывается усмешка.

— Не вижу в этом проблемы. От людей одни неприятности, — мой голос буквально сочится ядом. — Например, по твоей милости мы застряли в ловушке.

— Вообще-то я спас нас обоих… — хренов герой бросает на меня короткий укоризненный взгляд через плечо.

— Если прекратишь постоянно меня спасать, может, я и впрямь переживу этот идиотский крестовый поход, — раздражённо возвожу глаза к потолку и, резко развернувшись, покидаю импровизированную усыпальницу.