Путь начинался с Урала

Вброд форсировали небольшую речушку Чарна и к обеду 17 января подошли к Пшедбужу, расположенному на западном берегу реки Пилица. Нам повезло: противник не успел взорвать мост, и мы немедленно этим воспользовались.

Первым влетел на мост танк Бирюкова, шедший в головном дозоре. Экипаж уничтожил охрану и ворвался на окраину города. Вскоре мы потеряли связь с головным дозором. Мне не давала покоя мысль: что же с Бирюковым? Связываюсь с командиром головной походной заставы Сидельниковым.

— Что у вас случилось? Где Бирюков?

— У нас порядок, товарищ комбриг! Рота уже на западном берегу Пилицы, а Бирюков где-то в городе ведет бой.

Основные силы рвутся к городу. Подтягиваются батальоны. Спустя несколько минут Сидельников взволнованно докладывает:

— Фашисты прижали нас к реке. Спешите на помощь.

Позже выяснилось: танк Бирюкова слишком далеко оторвался от роты. Бирюков всегда действовал решительно и смело, внезапно, как снег на голову, обрушивался на врага, беспощадно уничтожал гитлеровцев. А тут допустил ошибку. В городе оказались довольно большие силы вражеской техники и пехоты. Немцы убедились, что на улице лишь один советский танк. Они быстро подтянули на восточную окраину несколько танков и пехотных рот, прижали роту Сидельникова к реке, успели организовать оборону.

По счастливой случайности экипаж Бирюкова остался в живых. Но нам ошибка командира разведдозора стоила дорого. Бригада не смогла с ходу овладеть Пшедбужем. Рота старшего лейтенанта Сидельникова была вынуждена отойти на восточный берег.

— Немцы подтянули артиллерию, — доложил Сидельников. — Южнее моста расположены самоходные орудия.

Только закончился этот короткий разговор, как с запада в нашу сторону ударили орудия. Вокруг нас стали рваться снаряды.

— Пшедбуж с ходу не удалось взять, — доложил я командиру корпуса. — Мешает сильный артиллерийский огонь, и нет смысла зря губить технику.

Комкор Н. Д. Чупров знал, что у нас почти нет артиллерии. Он сообщил, что в тридцати километрах севернее нас к реке подошли подразделения 61-й гвардейской Свердловской бригады, и приказал:

— Будете форсировать Пилицу на участке свердловчан.

Подразделения бригады повернули строго на север. В головном дозоре шли три тридцатьчетверки, возглавляемые помощником начальника штаба первого батальона гвардии старшим лейтенантом Петуховым. Дул неистовый ветер, а вскоре повалил густой снег. Мы с трудом пробивались сквозь белесую пелену. Не продвинулись мы и на пять километров, как Петухов по рации доложил:

— Захватил целехоньким деревянный мост. Для танков вполне пригоден. Мы уже на западном берегу.

— Молодец, Петухов, это по-гвардейски! — похвалил я офицера. — Спешим к вам.

Петухов потом рассказывал:

— Продвигаемся на север, гляжу, вроде бы движется обоз. Куда бы это? Ага, к мосту. Ну, мы и шарахнули по гитлеровцам. Они и руки вверх. Двенадцать подвод нам досталось, взяли в плен двадцать власовцов.

Мы подходим к пленным. Понурив головы, они прячут глаза. Кто-то из добровольцев сует одному из власовцев под нос кулачище. Гляжу, это гвардии старший сержант Касымов. Один из лучших командиров пулеметных взводов.

— Ты что ж это, Касымов?

Он подходит ко мне и с нескрываемой злостью говорит:

— Да я бы их, этих предателей, сейчас пустил бы на тот свет! Погань такая! Разрешите, товарищ комбриг, их пустить в расход?

— Без нас найдут на них управу, а наше дело — добивать фашистов, объяснил я Касымову.

Бригада продолжала наступать. К вечеру следующего дня мы вышли на шоссе Ченстохов — Петркув-Трыбунальски севернее деревни Воля-Нехицкая. Шоссе оказалось заминированным. Подорвался танк первого батальона. Комбат Егоров повернул свои танки строго на северо-запад — на Петркув. Вскоре батальон был встречен прицельным артиллерийским огнем противника.

— Нам нечего ввязываться в бой, — решил я, посоветовавшись в штабе. Ударом на Белхатув отрежем пути отхода немцам.

До города Белхатув, который расположен западнее Петркува, 20–25 километров. Переход займет немного времени — час-два.

Смеркалось, когда мы вошли в деревню Грохолице, — по существу, это была окраина Белхатува. Поляки тепло нас встретили.

— Мы ждали вас, — говорили они, — но не думали, что вы придете так внезапно.

Ко мне подошел пожилой человек.

— Я добже по-русски мовлю, пан офицер, — сказал он. — Воевал в Красной Армии в Первой Конной. Рад пшиятеле видеть.

— В Белхатуве немцы есть? — спросил я поляка.

— Дуже богато. Штабы, тылы.

В руках у челябинцев появились кринки с молоком, сало, моченые яблоки. Вижу, как хмурится пулеметчик Пяткин — заводила и весельчак. Ему хочется растянуть мехи баяна, да нельзя. Не время.

Я вызвал командира разведвзвода гвардии старшину Соколова.

— Точными данными о противнике мы не располагаем. Пока ужинаем, разведайте, что там в Белхатуве.

— Я об этом уже позаботился, товарищ комбриг, — сказал Соколов. — Послал на задание гвардии сержанта Анатолия Романова и двух бойцов. Вернутся доложу.

Подошел командир первого батальона Егоров. Он отводит глаза в сторону: