Путь Найденыша

– Коллекционное, исольское. Там виноградник на склоне горы, с него собирают винограда всего ничего. И делается пять бочек вина. Для короля. Ну и… бочку для меня. А что? Я не заслужил, что ли? Двадцать лет верой и правдой, двадцать лет в самых дерьмовых местах! И всегда корпус побеждал, ведь всегда, скажи, мой бывший… старый друг. Я ведь всегда умел воевать! Да, я делаю деньги, да, я везде ищу выгоду, но и службу не забываю! Никто не может меня обвинить, кроме старого… бывшего друга. Знаешь, дружище… с годами ты перестаешь верить людям. Все время кажется, что они что-то хотят от тебя. Какую-то выгоду. Частенько так и бывает. И ты сам уже думаешь – а что этот человек может дать мне? Зачем он мне? Какую выгоду он может мне дать? Один ты у меня остался – несешь все, что тебе в голову взбредет. Больше и поговорить-то не с кем. С женой? Напыщенная дура – сидит в столице и заводит шашни с молоденькими придворными гвардейцами. Мне все докладывают. Дети? Я им не нужен – папаша, сидящий в захолустье, солдафон с провинциальными манерами. Зато они – манерные, пахнущие духами… противно! Противно, Жера! Деньги? Да у меня столько денег, что тебе и не снилось! И зачем, зачем они мне?! Честное слово – я был счастливее, когда мы с тобой отбивались вдвоем от целого отделения мечников! Помнишь, как ты выкинул в окно этого здоровилу с табуретом? Эх-х… веселое было время! И мы были молоды. Сегодня представил себе, что тебя нет, – и на душе стало гадко. Больше никого из тех, кому веришь, рядом. Одни лизоблюды, жополизы, льстивые и лживые твари. Налей вина… обоим. Давай – еще за старые времена. Тогда и девки были красивее, и море чище, и дружба крепче, и солдаты покрепче.

Зазвенели стаканы из дорогого синего хрусталя, старые друзья выпили, похрустели орешками, потом Жересар, улыбнувшись в бороду, прогудел:

– Ты меня позвал, чтобы поплакаться в жилетку? Можно было и к любовнице для этого сходить, уткнуться ей носом в гладкий зад и пожаловаться на тяжелую жизнь. Чего мне-то все это высказываешь? Я не могу нарушать субординацию!

– Да перестань, что ли… ну, бывает, погорячился. Какого демона теперь будешь строить рожи, как маленькая девочка? Меня тоже можно понять – мне нужно сделать дело. И в кратчайшие сроки. Да, я понимаю, что солдаты изнемогают, но ведь это сейчас им плохо, а потом, в бою, они выживут, получив обучение здесь! У нас мало времени! Король шлет депеши, требуя отправить в бой необученных солдат – похоже, что дело на границе просто дерьмовое, и ему надо заткнуть дыру корпусом морской пехоты, которая – заметь! – не проиграла ни одной войны! Согласись, в этом есть и моя заслуга! Пять лет, как я командую этим корпусом, пятнадцать лет я шел к этой должности и занимаю ее по праву. Никто не может лучше, чем я, командовать этим подразделением, никто! Мы лучшие! И вот теперь от меня требуют, чтобы я сунул этих мальчишек в пекло – необученными, хилыми, нетренированными! Как эта сторона жизни для тебя? Или ты только видишь, как на плацу они падают от изнеможения? А если они упадут с разрубленной башкой или с выпущенными кишками – это тебе как? Так лучше? Ты, главный лекарь корпуса, умный человек – неужели ты этого не понимаешь? Да, я зарабатываю деньги. Но ты видел, чтобы мои солдаты голодали? Чтобы у них не было одежды или обуви? Чтобы им не хватало кольчуг или поножей? То-то же… меня можно обвинять в чем угодно, но только не в непрофессионализме.

– Ладно, я тоже погорячился. Я не знал, что все так хреново. Но я точно тебе говорю – надо немного снизить напряжение, надо давать отдыхать парням. Я больше двадцати лет в лекарях, знаю, что говорю. День отдыха нужен – пусть расслабляются. Иначе может быть бунт.

– Не будет никакого бунта, – отмахнулся полковник, – наливай, ага… вот так… будем здоровы! Да сгинут враги! Помнишь, как мы поднимали тост в «Серебряной лошади»? Там тогда такая красотка была… мы еще с арбалетчиками подрались, а потом мирились, выпивали. Эх, бросить бы все! Надоело!

– Ведь не бросишь, – усмехнулся лекарь, промакивая усы платком, – затянуло тебя это болото. Не оторвешься от своих денег.

– Деньги, деньги… Кстати, ты тоже имеешь от пирога, не тебе говорить о деньгах! Каждую неделю, аккуратно, в мешочке. Что нахмурился? Так-то… не надо о деньгах. Давай думать о том, как сделать лучше. Да, придется пойти у тебя на поводу, старая скотина, не соблюдающая субординации! Кстати, еще заорешь так на всю канцелярию – я прикажу тебя палками высечь! Ты что, дурак, что ли? На всю округу ревешь? Мне на тебя положено орать, тебе на меня – нет! Ладно, забыли… А вообще-то мог бы и извиниться перед вышестоящим начальством!

– Извини, высокостоящий, – улыбнулся лекарь, – виноват, голос такой у меня. Говорила мама – иди учиться на певца, сейчас бы стоял в храме Динаса и забот-хлопот не знал, только выводил псалмы, и все. И понесли же меня демоны в эти лекари! У тебя еще вино есть? Что-то оно меня не забирает. А так-то вкусное, ты всегда понимал толк в вине.