Путь Найденыша

Кинжал Заслера представлял собой полуметровый клинок – уменьшенную копию меча, только потолще сталью. Его задача – ловить и отбивать наконечник копья, чтобы мечом обрубить древко, оставив противника со шваброй вместо боевого оружия. Это допускалось правилами, и никто никакой замены не делал. Сломался меч – бейся сломанным. Надо было брать хороший меч или не позволять противнику ударять в плоскую его часть, чтобы не допустить перелома. Прямой, обоюдоострый кинжал был опасен почти так же, как и меч. В руках мастера, конечно. А Заслер был мастером.

Противники сошлись на площадке и встали в метре друг от друга. Было тихо, и только в пруду за оградой громко орали лягушки, выпевая свои развеселые любовные песни. Трещали факелы, отбрасывая неверные тени, в которых Неду мерещились люди в черном, совершающие странные телодвижения, напоминавшие змеиный танец.

Нед не заметил, когда платок Зайда влетел в середину площадки. Белый клочок ткани еще не успел коснуться земли, когда Заслер бросился в атаку.

Он был очень, очень быстр, а его меч – и того быстрее. Лезвие изгибалось под невозможными углами так, что казалось – это не клинок из крепчайшей стали, а гибкая тростинка, которой забавляется шальной ветер.

Нед едва успевал отбивать удары: тыльной стороной копья – кинжал, лезвием – меч. Заслер все время норовил войти в ближний контакт – на дальней дистанции, естественно, у копейщика было явное преимущество.

В первую же секунду Нед получил резаную рану предплечья – неглубокую, но неприятную, обильно кровоточащую. По глупости растерялся и пропустил секущий удар кинжалом. Чуть позже лезвие меча рассекло кожу на боку. Рубашка в этом месте сразу намокла и сделалась красной, как закат.

Нед начал отступать под гробовое молчание зрителей, а Заслер все усиливал и усиливал натиск, хотя казалось – дальше уже некуда. За минуту Нед получил шесть ран – все неглубокие, но противные, кровоточащие и довольно болезненные. И у него в душе медленно, но верно начала зарождаться паника.

Дело в том, что он знал, как надо управляться с экзотическим копьем – но! – он не мог себе позволить расслабиться и полностью отдаться тому черному, что сидело у него в душе. Его мозг подсознательно тормозил движения, недостаточно четко выполнял развороты, удары, финты. Противился командам, отдаваемым подсознанием Неда. И вот результат – медленно, но верно проигрываемый бой. Проигрываемый не какому-то там жалкому Заслеру – что такое этот жалкий мальчишка с его двумя пырялками? Нет – Нед проигрывал сам себе! Потому что не хотел подчиниться. Потому что не желал принять то, что обосновалось у него в голове. И теперь он умрет.

Эта мысль так поразила Неда, что его волосы чуть не встали дыбом – как, он умрет? Почему? Зачем? И это после того, что он прошел? После того, что у него было? Значит, все мучения напрасны? Он, ничего не успевший увидеть, едва обретший друзей, хорошую жизнь, будущее, не познавший женщину – сейчас ляжет вот здесь и умрет, залив истоптанную ногами тысяч солдат землю своей кровью?! Несправедливо! Это же несправедливо! Так нельзя!

И Нед сдался. Он отпустил свою душу – как тогда, когда убил бойца-поединщика, как тогда, когда убил десять односельчан.

Чернота залила его мозг, вырвавшись из глубины души, и захватила тело, полностью контролируя движения, до самой последней частички организма. Нед теперь как будто сидел у окна, наблюдая за тем, что происходит снаружи, на улице. Он осознавал свою личность, но тело двигалось само по себе, управляемое подсознанием.

Нед остановился у самой границы, очерченной фонарями, за которую заходить по правилам было нельзя. Теперь его тело легко ловило и отбивало удары мечника, не чувствуя боли, впав в боевой транс, превратившись в совершенное боевое оружие.

Движения Неда изменились. Теперь он двигался как змея, оскалившись, шипя сквозь белые зубы, перетекая из позы в позу, и были эти позы такими странными, такими причудливыми, что зрители зашевелились и, гудя, как рой пчел, стали показывать на Неда пальцем.

Заслер тоже заметил перемену. Его лицо покинула торжествующая улыбка, а когда гибкое лезвие копья впервые дотронулось до его кожи, вздрогнул и сделал шаг назад, к тому месту, где ему суждено было встретить последнюю минуту жизни.

Нед шипел, как змея, глядя на Заслера черными скважинами глаз, в которых тому виделся огонь преисподней. И Заслер не был далек от истины…

Первая рана пришлась мечнику в плечо – острейшее лезвие копья распустило щегольскую шелковую рубаху, отороченную кружевами, и вспороло кожу на ширину полутора пядей. Второй удар напрочь отсек ухо Заслера вместе с куском скальпа, оставив на этом месте дыру, из которой толчками выбивалась кровь.