Путь наверх

«Нуль» для монтажников — это заранее построенные дороги, подготовленная монтажная площадка, чтобы краны не утопали в грязи, это проведенные коммуникации, это и полученные вовремя проектные и технологические решения.

Монтажники должны получать полностью готовый «нуль», что, кстати сказать, случается редко. Проектанты запаздывают. Отсюда всякого рода неувязки. Иногда даже потребность в перепроектировании. Все это тормозит монтаж.

И Коновалов, и управляющий Стальмонтажа Мельник, и многие другие специалисты уверены, что устранение только одних этих организационных недостатков поднимет производительность в два раза по меньшей мере. Ибо техника на стройках и уровень профессионального мастерства монтажников достаточно высоки и будут расти год от года.

Еще один «большой нуль», который довелось мне воочию увидеть самому, по которому мы бродили с Анатолием Степановичем, находился вблизи Крымской набережной. Здесь строится новое грандиозное здание картинной галереи.

Анатолий Степанович работал на монтаже крытого катка в Сокольниках, когда он неожиданно получил новое назначение.

Коновалов подумал было о перспективе поездки на волжскую стройку, в Жигули, в город Тольятти, но его вдруг перевели на стройку картинной галереи.

Причины? В Сокольниках работали в три смены, а Коновалов готовился к защите курсового проекта, вечерами посещал техникум — вторая и третья смены были ему неудобны. Это учли в управлении. Но была и еще одна причина: не так давно в Зарядье Коновалову пришлось демонтировать тот самый сорокатонный кран, с которым на строительстве гостиницы «Россия» Анатолий Степанович поднимал вверх фермы высотного здания. Теперь этот кран перевезли в разобранном виде на «новую Третьяковку».

Так кому же поручить его монтаж, как не Коновалову, который, по его же выражению, «знает кран досконально и умственно» и может поставить его на ноги даже без чертежей?

Как видно, бывает так, что кран притягивает монтажника, и вновь пересекаются пути машины и человека.

Из Сокольников Анатолий Степанович переместился к другому парку — имени Горького. И теперь, забираясь на вершину своего крана, он хорошо видел серую, как срез свинца, водную дорожку Москвы-реки, ее излучину около Лужников и недавно еще зеленый, а сейчас серо-бурый треугольник парка, острием своим уходящий к Ленинским горам. А по другую сторону казался совсем рядом Кремлевский холм с хорошо знакомым Коновалову силуэтом зданий и изогнутые асфальтовые ремни Кропоткинской, Кремлевской и Москворецкой набережных. Вновь Анатолий Степанович работал в самом центре Москвы.

Я приходил к нему сюда и в погожие дни, и в дождь, туман и слякоть поздней осени и всякий раз отыскивал неизменный коричневый берет на высоте, среди стропил и ферм крана. Всегда Анатолий Степанович что-то там делал сам, а не просто следил за работой других. Заметив меня, он сверху показывал жестом, что, мол, закончу варить или подгонять конструкцию и спущусь вниз.

В канун Октябрьских праздников «нуль» на стройке галереи близился к окончанию. Но это был тот самый «нуль», когда не все коммуникации подведены, а вокруг сооружения, хотя это и центр Москвы, — типичная строительная грязь, по которой ползают машины и монтажники.

— Обычное дело! — махнул рукой Коновалов. — Еще подморозило. Вообще-то здесь еще ничего, сносно, а бывает и хуже. Вот провести асфальтовую дорогу, и монтаж пошел бы веселее. Но, к сожалению, нет такой привычки!

— Начинаете монтаж?

— На днях. Пойдем наверх вместе с Валерием Федоровичем Лакеевым. Бригадир и тоже студент-дипломник, — сказал Коновалов, — вместе начинали, вместе заканчиваем техникум.

— Значит, две бригады и два будущих прораба во главе?

— Мне и раньше, когда еще учился, предлагали быть прорабом. А теперь-то уж и подавно!..

— Будете хорошим прорабом, — сказал я. — Двадцать пять лет на стройках рабочим.

— Да, опыт кое-какой есть, — Анатолий Степанович неопределенно пожал плечами, скромно уйдя от прямого ответа.

Я слушал Анатолия Степановича и думал о том, что скоро он станет техником, прорабом, может быть, начальником участка. Что же, на этом закончится его рабочая жизнь? А где вообще ее границы? Где проходит черта, отделяющая бригадира от рабочего, мастера от бригадира, где рубеж, отделяющий рабочих от тех, кого мы уже считаем людьми умственного труда? И так ли явствен, так ли определенен этот рубеж в наш век научно-технического прогресса?

Ведь мера физического труда в процессе производства уменьшается год от года.

Она неодинакова у людей разных профессий. Есть и такие, где она сведена к минимуму.

В Запорожье есть цех конверторной стали, где на всех рабочих местах стоят люди с высшим образованием. Инженеры на рабочих точках сталеваров! На хорошо знакомом мне Челябинском трубопрокатном заводе тоже есть сварщики с дипломами инженеров, техников. Не говоря уже о мастерах, среди которых большинство — выпускники высшей школы.