Путь наверх, или Слишком красивая и слишком доступная

— Пойми, милая ты моя девочка, сегодня ты хоронишь своего мужа. Как бы ты к нему ни относилась, тем не менее Фома был твоим мужем. Поэтому ты должна выглядеть достойно, а то не по-людски как-то получается. Провожающие не поймут.

— Странная ты женщина, Юлька! Я всегда тебе поражалась. Послушать тебя — так то, что я его на тот свет отправила, это по-людски, а то, что у гроба слезы лить не хочу, это не по-людски.

— Вот здесь ты, дорогая, в корне не права. Ты его не убивала! Он сам пошел ночевать в гараж, никто его на аркане не тащил! Залез в свой «мерседес» и уснул при включенном моторе. Результат налицо — отравился угарным газом. Твой Фома не один такой умный — куча людей на тот свет таким макаром отправилась.

— Так-то оно так. Но это я его ночевать не пустила. Он и свалил в гараж.

— Ерунда! Никакой необходимости ночевать в гараже не было! Мог бы и к бабе какой-нибудь поехать, к примеру. Уж баб-то у него пруд пруди! Да и вообще, можно подумать, у него мало мест, где можно перекантоваться не без пользы для себя.

— Ой, и не говори! Трудно, что ли, было у какой-нибудь проститутки зависнуть или на городскую квартиру уехать? В крайнем случае, люкс в гостинице мог бы снять. Я по большому счету своей вины не чувствую.

— Конечно, потому что ее нет. Ты сама всегда ждала этого конца. Мы-то с тобой прекрасно знали, что это когда-нибудь произойдет, только не рассчитывали, что так скоро и именно таким способом. Теперь ты хозяйка этой империи! Ты же ведь давно уже этим бредила. Фома твой скурился и скокаинился! Он уже не мог управлять своей бригадой, тем более что в последнее время жил только твоим умом. Собственных решений он принимать не мог, мозгов не хватало. Хозяйкой всегда считали тебя. А теперь ни у кого не возникнет лишних вопросов. Всё встанет на свои места — так, как оно и должно быть. Пошли, милая, люди ждут.

— Ну, пошли…

Я допила виски, повязала черную косынку, взяла Юльку под руку и отправилась к провожающим. Пришлось сделать скорбное лицо, пожимать руки и принимать соболезнования.

Дом был полон народу. Я знала, что стоянка не смогла вместить такого сумасшедшего количества «ауди», «вольво», «мерседесов», «БМВ» и прочих машин, — пришлось перекрывать проезд. О том, что движение перекрыто, сообщали по телевизору.

— Ты только посмотри, здесь весь цвет общества собрался, — шепнула мне на ухо Юлька. — Фома бы из гроба выскочил как ошпаренный, если бы увидел, сколько народу с ним пришло проститься.

— Это точно. Он и представить себе не мог, что даже из администрации города к нему пожалуют. Только бы поскорее весь этот маскарад закончился!

— Потерпи, уже немного осталось. Присядь у гроба.

— О нет! Только не это.

— Сядь. Так положено.

Юлька подвела меня к стулу, и мне ничего не оставалось делать, как сесть с постной физиономией. От неприятного запаха и большого скопища народа сильно закружилась голова и потемнело в глазах. Так и свалиться недолго, причем прямо на Фому. От этой мысли мне стало совсем плохо. Я поднялась и направилась к выходу. Гости в недоумении посмотрели на меня и начали перешептываться. Хорошо, что хоть Юлька выручила. Она подбежала, взяла меня под руки и громко — так, чтобы всем было слышно, — заголосила:

— Врача! Срочно врача! Ланочке плохо!

— Какого врача?! Что ты несешь! Я просто хочу постоять на свежем воздухе, а то, если еще хоть пару минут посижу здесь, врач и в самом деле понадобится. Вонища, хоть нос затыкай. Не знала я, что он такой вонючий!

— Он у тебя, кажется, и при жизни не шибко хорошо пах. От него всегда разило, как от старого козла.

Мы вышли на воздух, и я глубоко вздохнула.

— Смотри, вон Бульдог прется. — Юлька показала на быстро приближающегося мордоворота внушительных размеров. Его прозвище подходило ему просто исключительно.

— Мчится, как преданный пес, — усмехнулась я.

— Конечно, он тебе предан как собака. Был правой рукой Фомы, а стал твоей. Только с ним надо ухо востро держать, а то если что не так — руку мигом откусит.

Бульдог добежал до крыльца, улыбнулся и постарался отдышаться.

— Чупа! Врач через пару минут будет. Тебе сильно плохо? — спросил он испуганно.

— Уже нормально, — сквозь зубы процедила я.

— Так что с врачом делать?

— Отбой. Пусть отдыхает.

— Ты уверена?

— Вполне.

Бульдог испарился и перестал докучать мне своими вопросами. Мы с Юлькой переглянулись, и я хмыкнула:

— Какая заботливость! Мне чуть дурно не стало от такой опеки.

— Подожди. Это только начало. Скоро они все перед тобой стелиться начнут.

Я внимательно посмотрела на Юльку:

— Послушай, подруга, а ты в котором часу от меня уедешь?

— А что?

— Не уезжай. Оставайся ночевать. Мне сегодня так плохо. Разожжем камин, посидим с бутылочкой до полуночи. Помнишь, как раньше! Останешься?

— Останусь. Не могу же я тебя бросить в таком состоянии.

— А как твой ненаглядный на это отреагирует?

— А куда ему деваться. Он же меня силой домой не потащит ночевать. Будет с мамой вести светские беседы и капучино попивать, ничего с ним не случится.