Путь наверх, или Слишком красивая и слишком доступная

Когда дела Фомы пошли в гору, он сумел заполучить Бульдога, предложив ему хорошее жалованье. Позже Бульдога неоднократно пытались переманить на сторону, но он все-таки остался в нашей семье. Мне казалось, что дело вовсе не в высоком окладе, — при желании Бульдог мог устроиться в другое место и получать еще больше.

Мне казалось, что дело во мне. Когда Фома перестал справляться с делами и все бразды правления перешли в мои руки, Бульдог почти всегда находился рядом со мной, и это мне льстило. Я не знаю, влюблен он в меня или нет, но то, что он меня хочет, это точно. А может, его чувства сильнее, — это мне, к сожалению, неизвестно.

— Бульдог, ты будешь у меня работать или уйдешь в другое место? — спросила я, млея под его обалденными руками.

— Ты что, меня увольняешь?

— Нет, конечно. Просто тебя Фома на работу принимал, а его больше нет.

— Мне казалось, что я уже давно работаю на тебя, а не на Фому.

— Значит, ты остаешься?

— Конечно.

— А до каких пор?

— Пока кто-нибудь не предложит мне зарплату побольше, — засмеялся он.

Я открыла глаза и внимательно посмотрела на него. А он довольно интересный мужчина! Высокий, мужественное лицо, короткая стрижка. Я всегда предпочитала крупных мужчин. В штанах у него, наверное, тоже орудие что надо! И еще: он всегда в костюме и белоснежной рубашке — такую аккуратность я всегда ценила в мужчинах.

— Бульдог, а правда, что ты телохранителем в президентской семье был?

— Вранье, — засмеялся он.

— Послушай, Бульдог — твое прозвище. А как тебя мама назвала? В паспорте у тебя какое имя написано?

— Макс. Но меня так уже давно никто не называет.

— Красивое имя. А почему тебя Бульдогом прозвали?

— Потому что я работаю телохранителем вот уже много лет. Хватка у меня крепкая, можно сказать — бульдожья. Вот меня и прозвали Бульдогом. Это еще со времен войны.

— А ты был на войне?

— Да. Я в Афганистане служил.

Бульдог помассировал мне шею, а затем легонько провел по груди. Я отпихнула его руку.

— Нельзя.

— А я и сам не хочу.

— Почему? — удивилась я.

— Да потому что, когда работаешь, личные отношения запрещены. Это мое кредо. Я на тебя работаю и могу тобой только любоваться.

— А ты хоть раз отходил от своего принципа?

— Нет, — отрезал он и посмотрел на часы. — Надо ехать, а то уже пацаны ждут.

Бульдог сел за руль, и машина тронулась.

— А ты, кроме меня, когда-нибудь женщин охранял? — не унималась я.

— Конечно.

— А каких-нибудь известных?

— Певиц охранял. А вот главаря банды, — он посмотрел на меня в зеркало, — впервые. Мне даже интересно. Хотя ты от певиц ничем не отличаешься.

— Почему?

— Такая же капризная, как они. Все вы бабы одинаковые.

Я надула губки и стала смотреть в окно. Молчать не хотелось, и я снова пристала к Бульдогу:

— А ты в кого-нибудь из своих певиц влюблялся?

— Нет, и я не хочу это обсуждать. — Бульдог покраснел и с силой сжал руль.

Я поняла, что он совершенно не настроен на дальнейший разговор. Он, по-моему, вообще не любит обсуждать темы, касающиеся личной жизни.

— Что надулся? Еще скажи, что больше не будешь на меня работать! — разозлилась я.

— Будешь приставать с дурацкими вопросами или капризничать — не буду! Я и так делаю то, что мне не положено. То играю роль шашлычника, то прислуги! Я должен охранять твое тело, и все!

— Послушай, Бульдог! Если тебе надоест на меня работать — я же не могу тебя просто так отпустить. Ты слишком много знаешь. Я ведь не певица какая-то, а с сегодняшнего дня — лидер одной из криминальных группировок Петербурга. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Я все хорошо понимаю. Только ты тоже отдавай отчет своим словам. Я, как депутат, личность неприкосновенная, усекла? Как профессионального телохранителя меня знают не только в Петербурге, но и в Москве, и в Сочи. Я дружу с ворами в законе, поэтому не советую тебе так со мной разговаривать.

— Извини. Просто нервы разыгрались.

Вот ведь какой, отметила я про себя. Иногда кажется, что совсем ручной, а иногда становится таким колючим — не дотронешься!

— Ну тогда ответь на последний вопрос.

— Какой?

— Ты женат?

— Нет. При моей специальности это невозможно.

— А у тебя девушка есть?

— Это уже второй вопрос.

— Отвечай.

— Есть, конечно, а у кого их нет.

— Я имею в виду не тех, кого ты себе в баню заказываешь и на Невском снимаешь, а постоянную девушку.

— Есть, — улыбнулся он. — А зачем тебе?

— Интересно. Просто на меня работает человек, о котором я ничего не знаю.

— Странно. Раньше тебя это совершенно не интересовало.

— Может быть.

— Да, когда я свободен, то встречаюсь с девушкой. Она работает стриптизершей в ночном баре на Невском.

— Понятно. Она красивая?

— Чупа, я тебя не узнаю. Зачем тебе это?

— Я и сама не знаю. Просто хочется как-то время убить, пока до места доедем.

— Она очень красивая и совсем юная, ей всего двадцать лет. Я люблю ее трахать.

— Вот уж это необязательно было говорить. К чему такие подробности?!

— Ты меня спросила, а я ответил.

Я посмотрела на часы и постаралась привести мысли в порядок. Минут через пять мы подъехали к кладбищу.

У свежей могилы сидели семеро мужчин, курили и о чем-то оживленно беседовали. Я вышла из машины и села рядом.