Путь наверх, или Слишком красивая и слишком доступная

— Почему? Ты такой видный мужчина. Нельзя же трахать одних проституток!

— Той подруги, которую я мог бы пригласить, у меня нет.

— Жаль. Ну, я думаю, найти такую для тебя не проблема.

Гарик уехал, а мы с Жориком отправились гулять. У меня слегка поднялось настроение. Я даже взяла Жорика под руку и стала напевать что-то себе под нос. В одном из магазинов в моей сумочке зазвонил мобильный. Я достала трубку и опешила. Это был Димка. Покосившись на Жорика, я как можно тише спросила:

— Какого черта тебе надо?

— Лана! Я не могу без тебя! Если хочешь, присылай ко мне своих головорезов. Пусть они отберут у меня последнее, но я не могу без тебя жить. Не могу!

Я вновь покосилась на Жорика, так кстати уткнувшегося в витрину с компакт-дисками, и быстро спросила:

— Что ты хочешь?

— Я хочу тебя увидеть.

— Хорошо. Завтра вечером в зимнем саду, как в прошлый раз.

— В твоем доме?

— Да. Только больше не доставай меня своими звонками.

— Спасибо, Ланочка, спасибо. Я буду там сидеть с пяти вечера и ждать твоего прихода.

— Только не забудь навестить своего друга, чтобы твое появление в этом доме не выглядело слишком подозрительным.

— Милая моя, я сделаю все, как ты захочешь. Я так сильно тебя люблю.

Я нажала на кнопку и положила телефон в сумочку.

Этот коммерс становится совсем неуправляемым. Только бы он не наломал каких-нибудь дров! Я взяла Жорика под руку, и мы вышли из магазина.

Глава 14

Прогуливаясь по проспекту и наслаждаясь шумом питерской жизни, я вскользь посматривала на Жорика. Он выглядел озабоченным и крутил головой чуть ли не на триста шестьдесят градусов.

— Ты что так суетишься? — поинтересовалась я.

— Я же на работе. Смотрю, чтобы никто не покушался на твою жизнь.

— Уж больно ты суетливый. Так вертишься, что люди оглядываются.

— Чупа, это ты просто гуляешь по проспекту, а я выполняю свою работу. Вдруг кому-то стукнет в голову всадить в тебя пулю?

— Ты знаешь, что их конец печален?

— Ведь тебя же постоянно подстерегает опасность! Мне, конечно, льстит, что я охраняю столь шикарную женщину, но я прекрасно знаю, чем ты занимаешься. Возможно, поэтому мне приходится охранять тебя с удвоенным вниманием. Я хочу уберечь твою жизнь и не хочу закончить так, как мои предшественники.

— Ладно, верти головой как хочешь.

Через минуту я увидела нечто такое, что заставило меня вздрогнуть. Жорик с удивлением посмотрел на меня, а я встала как вкопанная, потеряв способность шевелиться. В открытом уличном кафе сидел Бульдог с той самой девушкой, с которой он катался на катере. Он пил пиво и казался совершенно спокойным. Наши взгляды встретились, и у меня остановилось дыхание. Я постаралась улыбнуться, но улыбка получилась какая-то выстраданная и неестественная. В сумочке, не переставая, звонил мобильный. Я с трудом заставила себя вытащить трубку и поднести ее к уху.

— Чупа, это Гарик. Я все взял…

— Ничего не надо, — перебила я Гарика.

— Как — не надо?

— Бульдог сидит напротив меня.

— Где?

— Сейчас тебе Жорик объяснит, куда надо подъехать.

Я передала трубку Жорику и посмотрела на Бульдога.

Он равнодушно перевел взгляд на свою спутницу, не обращая на меня никакого внимания. Я почувствовала, что сейчас разревусь. Нет, нельзя распускаться, нужно срочно взять себя в руки! Жорик передал мне трубку и тихо сказал:

— Гарик едет сюда. Может, отойдем? А то мы встали, мешаем прохожим…

— Что?

— Я говорю, давай отойдем, а то мешаем.

— Кому? — Мне казалось, что я ничего не слышу.

— Прохожим.

— Пошли они на хрен, все эти прохожие!!! — взорвалась я.

— Чупа, ты в порядке?

— Я всегда в порядке.

Через минуту появился мой «шестисотый». Он резко затормозил, и на тротуар выскочил неестественно красный Гарик. Подбежав ко мне, он, запыхавшись, произнес:

— Где?

— Вон, полюбуйся.

Я показала в сторону Бульдога. Гарик, словно не желая верить своим глазам, протер их.

— Точно, Бульдог.

— Он — собственной персоной, — подтвердила я.

— Послушай, Чупа, а что это он борзеет? Смотрит на нас, будто в первый раз видит!

— Я, вообще, думаю, что так не уходят с работы, а уж если увольняются, то обязательно ставят в известность начальство.

— Ну, что делать? Подойти и прострелить ему затылок?

— Гарик, как ты можешь так говорить — ведь он твой хороший друг.

— Но ведь он тебя предал. Предал нашу семью, наше общаковое дело. О какой дружбе тут может идти речь!

— Гарик, здесь ты не прав. Бульдог мой телохранитель, но не член нашей семьи. Ну хорошо, он исчез в лесу, но не появиться и не поставить нас в известность он просто не имел права.

Пока мы стояли и обсуждали дальнейшие действия, Бульдог молча встал, взял свою спутницу под руку и вышел из кафе. Я почувствовала, как закружилась голова и онемела левая рука. Неужели я влюбилась в этого наглого сукиного сына?! Будь он проклят! Как можно после всего, что у нас было, делать вид, что он совершенно меня не знает?! Одет он как-то странно — в спортивный костюм. Бульдог никогда раньше не носил такие вещи. Это совершенно не его стиль… Я поняла, что нельзя терять ни минуты, и толкнула Гарика в бок:

— Приведи его в машину.

— Как скажешь.