Путь небес. Преодолевая бурю

— Очевидно, не всех, — возразил Ревюэль.

Тысячный Сын сел на металлическую скамью напротив смертного, Есугэй последовал его примеру. Мейстер по-прежнему стоял, но теперь мог смотреть в глаза космодесантникам, почти не задирая голову. Он выглядел взбудораженным, словно кот, слишком долго просидевший в клетке.

— Так что обсудим? — спросил Вейл. Его взгляд перепрыгивал с одного псайкера на другого. — Снова Гейзенские вихри? Легенды о воплях Смятения? Басни старых навигаторов, что навсегда вернулись домой, на Терру, и сладко дремлют в непроглядной тьме чертогов Патерновы?!

Арвида следил за всеми жестами смертного. Тот отчасти играл на публику, изображал ярость аристократа, незаконно удерживаемого против его воли. Но мейстер нервничал и по-настоящему, как будто не верил в добрую волю своих тюремщиков.

— Вряд ли ты расскажешь мне об Океане нечто новое, — произнес Ревюэль.

— Неужели? — презрительно воззрился на него Вейл. — Ох уж вы, чародеи-заклинатели. Вы, словно дети, окунали ладошки в его волны. Забрели в них по колено, и этого хватило, чтобы погубить вас. Смогли бы вы проплыть там, где не виден солнечный свет? Смогли бы выжить там, где охотятся левиафаны?

Таргутай не вмешивался, но Арвида чувствовал, что соратник наблюдает за беседой и делает выводы.

Чернокнижник подался вперед, и мейстер отшатнулся.

— Дай мне руку, — попросил Ревюэль.

Агент Нобилите, словно капризный ребенок, засунул костлявые кисти в глубокие карманы рясы.

— Не надейся заставить меня, колдун. Я…

+Дай мне руку+, скомандовал Арвида.

Вейл повиновался, даже не успев осознать этого, и протянул ему обе раскрытые ладони. Взяв мейстера за правую, Ревюэль раздвинул ему пальцы. Кожа старика была заскорузлой, посеревшей от жизни, проведенной над книгами и звездными картами.

Мейстер по крайней мере проявил благоразумие и не стал вырываться из хватки библиария. Он лишь впился в Арвиду глазами, полными ненависти.

— Я из Навис Нобилите и пользуюсь большим уважением Правящих домов. Знай, что мои права неприкосновенны, согласно древним обычаям и договорам!

Ревюэль ощутил панику, скользящую под тонкой пленкой пустых угроз. При всех его громких словах, Вейл был просто очередным испуганным человеком, затерявшимся в круговороте войны.

— Не надо бояться, — успокоил его Арвида. Если мейстер не расслабится, невозможно будет успешно сплести чары прорицания. — Ты не почувствуешь боли.

Тысячный Сын для пробы открыл разум эфиру. Варп хлынул внутрь него — слишком быстро, как пенящийся поток, — и Ревюэлю пришлось сдерживать напор. Силуэт Вейла сделался прозрачным, как и большая часть камеры. Плотность сохранил только Есугэй, сам наполовину скованный душой с потусторонним миром.

У мейстера затряслась рука, но он не двинулся с места. Арвида проник чуть глубже, и в его разум потекли призрачные образы.

Он увидел отражение тенистых залов, уставленных от пола до потолка томами в кожаных переплетах, затем огромный купол с армиллярными сферами^[25] и моделями планетных систем, потом людей в темных бархатных рясах, ходивших по галереям, где разносились любые шепоты. Он увидел ряды железных колыбелей, в которых слегка покачивались младенцы: лоб каждого из них скрывала тканевая повязка, а крохотные глаза неотрывно смотрели на звездные карты, подвешенные вверху, — изумительно сложные, серебряные на эбеново-черном.