Путь Небес

Вон Калда снова взглянул на гололит, и понял, что демон прав. Фрегат Белых Шрамов замедлился не из-за повреждений, а только, чтобы выпустить собственные абордажные торпеды. Экипаж «Калджиана» потратил всю до последней крупицу энергии, чтобы пробить носовые щиты «Сюзерена», а затем отправил своих воинов в пустоту для атаки преследователей.

Похоже, Манушью-Ракшсаси весьма позабавило это.

– Отлично. И храбро.

Вон Калда бросился к пентаграмме, где он проводил ритуалы, сбивая по пути гололиты.

– Это усложняет ситуацию.

Варп-свет начал кружиться и метаться по стенам, всколыхнув лужи крови, от чего те закипели. Эмбрионы зашипели, почувствовав изменение в воздухе. Вон Калда распечатал последнюю из рун силы, и полоски крови на стеклянных цилиндрах зашипели, испаряясь и разбивая оковы, которые разделяли миры.

– Я дам вам имена, – сказал он.

– У нас есть имена.

В этот раз ему ответил не один голос, но целый хор. Глаза воплощаемых из эфира существ мерцали преломленным иносветом. По стеклу емкостей царапали шипастые и окровавленные хлысты, а среди рассеивающегося дыма стучали раздвоенные копыта.

В помещении раздался треск, отразившийся от низкого потолка и всколыхнувший кровавые лужи. Зарождающиеся демоны одновременно бросились вперед, их длинные извилистые тела двигались по синусоиде подобно рыбам в аквариумах.

– Еще рано! – выпалил Вон Калда, покинув защиту пентаграммы и пытаясь отозвать демонов. У тех не было ни узоров душ, ни истинных имен жертв, только гололиты, подтверждение их одурманенных, ослепленных материей чувств.

Но было слишком поздно. Манушья-Ракшсаси первым разбил оковы, защитная капсула взорвалась слепящим светом, от чего бронестекло выгнулось и треснуло. За ним с воплями наслаждения последовали остальные, обретая полную материальность благодаря причиненным во имя них агониям.

Вон Калда бросился к родовым колоннам и прижался к защитному экрану. Они были пусты, только кольца грязного дыма медленно опускались к полу. Апотекарий беспомощно оглянулся на гололиты, которые все еще проигрывали разыгравшуюся в пустоте драму, и попытался выяснить, что увидели демоны и куда они исчезли.

Затем его глаза наткнулись на боевой корабль, который вплывал в центр блуждающего ока литокаста.

– О, – слабо прошептал Вон Калда, сползая по стеклу. – О, нет.

«Восхищающий» следовал в кильватере «Сюзерена», ведя поддерживающий огонь по накренившемуся «Калджиану». Пустота была наполнена вспышками лазерных лучей и взрывающихся снарядов, усеявших переплетающиеся траектории охотника и добычи.

Коненос наблюдал с мостика за опустошительной атакой корабля Карио, который всаживал залп за залпом в корму «Калджиана».

– Он по-настоящему зол, – заметил оркестратор хриплым из-за вокс-усилителей голосом.

– Держаться поблизости? – осторожно спросил Эрато. Оставаться на такой малой дистанции от сражающихся звездолетов не было совсем уж самоубийством, но и не давало особого преимущества.

– О, да, – ответил Коненос, взявшись за силовой меч. Клинок уже сердито гудел, дрожа в хватке хозяина. – Когда Вон Калда даст команду, хочу быть как можно ближе. У нас никогда не было такого мощного оружия, и оно будет подчиняться нашим командам.

«Восхищающий» дал полный залп, всего на секунду замедлив свой ход, но почти уничтожив кормовые щиты «Калджиана». На террасах под троном Коненоса ждала с едва сдерживаемым нетерпением сотня какофонов Эйдолона, доспехи были надеты, психозвуковые органные орудия гудели в предбоевой готовности. Как только щиты фрегата будут сбиты, а корпус пробит, они быстро окажутся внутри, разыскивая фанатиков Карио, чтобы увидеть, как ими овладеет изменение.

– Они выпустили абордажные торпеды, – сказал как будто удивленный Эрато.

– Хорошо, – ответил Коненос, едва обратив внимание на слова знаменосца и предвкушая грядущую бойню в узких коридорах.

– Нет, не «Сюзерен», – пояснил Эрато. – А его добыча.

Коненос схватил тактическую линзу и подтянул ее. «Калджиан» и в самом деле выпустил свою свору торпед, которые пронеслись через поток лазерных лучей и врезались в нос «Сюзерена».

Оркестратор собрался уже сказать о смелости такой затеи, но вдруг понял, что рот его не слушается. Попытался снова заговорить, выдавить из себя слова, но ничего не произошло. С растущим чувством бессилия он повернулся к какофонам. Все они тоже молчали, хватаясь за вокс-решетки и стуча по механизмам.

Эрато уставился на них, не уверенный, был ли его ответ вежливым.

– Милорд?

Происходило что-то очень странное. Органы вокс-вопля в горле Коненоса сжались, издав шумовой взрыв, разнесший все линзы в радиусе десяти метров от него. Смертные слуги, даже те, что были полностью лишены чувств, упали на пол, а из их зашитых ушей потекла кровь.

Коненос попытался закричать, но тело больше не выполняло его команды. Воздух на мостике стал влажным и приторным. Раздались крики, но они сорвались не с губ смертных. Взорвались сенсорные станции и лопнули очередные кристаллические линзы.