Путь Небес

Голос не сильно изменился. Возможно, хорчин стал чуть лучше, прибавилось чогорийской интонации. По крайней мере, он усвоил обычай Легиона и больше не говорил о «роте». Прежнее братство Луны было расформировано, его воинов проверили на верность, после чего разбросали под командование других ханов. Так что по правилам он даже не должен был использовать почетное наименование.

По правилам он должен был умереть. Так было справедливо.

Два корабля продолжали мчаться навстречу друг к другу, и системный блокадопрорыватель превратился в видимую вдали белую точку. Другие корабли флота следовали за «Калджианом», приведя в боевую готовность орудия. На такой дистанции они могли и не принять приветствия, и единственный выстрел решил бы проблему.

– Какие будут приказания, Хан? – спросил Джучи.

Один выстрел с «Калджиана» или любого другого корабля. И никакого осуждения, да и потеря невелика.

– Хан?

Шибан оторвался от мыслей и поднялся с трона.

– Передай отбой всем нашим кораблям, – сказал он, направившись к своей гуань дао. – Выбери десятерых воинов из мингана в полной броне и боевой готовности.

Он активировал энергетическое поле клинка, и оно ожило, пылая так же ярко, как когда-то на белоснежных равнинах Чондакса.

– Прикажи кораблю остановиться и опустить щиты, – приказал он, впив взгляд в постоянно растущее пятно света. – Ничего им не объясняй. Мы отправляемся туда.

Торгун наблюдал за приближающимися кораблями. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы подскочил пульс. Белые носы никогда не были для воина источником гордости, даже в самом начале, а теперь еще вызывали головокружительную тошноту позора.

Даже после того, как все стало ясно – что Легион перегруппировывался для решительного сражения и что все клинки необходимы для защиты орду – решение ответить на вызов далось непросто. Саньяса высказался «за», как и Озад, Ам, Герг и Инчиг. Помимо хана, единственным, кто воздержался, был Холянь. Они двое возражали, а слово хана обладало самым большим весом. Но им не хватало уверенности. Тем, чья единственная цель заключалась в гибели в бою, и кого забросило далеко от сердца Легиона и его кодексов чести.

Говорили о возможности обмана. Холянь утверждал, что приказ был тщательно замаскированной уловкой врага, призванной выманить Белых Шрамов на открытый бой. Какой бы почетной ни была смерть в такой битве, клюнуть на наживку было бы глупостью.

Но, по правде говоря, Торгун никогда в это не верил. Коды были в порядке, печати и ответные символы полностью совпадали. Немедленному ответу помешали только человеческие эмоции, которые в другой душе давно могли быть стерты – гордыня, обида, жгучее чувство вины за провал и ошибочный выбор.

И вот теперь он стоял на ржавеющем мостике краденого корабля, наблюдая, как те, кого он однажды предал, роем мчатся ему навстречу.

Он опустил руку на рукоять меча, по-прежнему спрятанного в ножны и обесточенного. Один фрегат вырвался вперед и потребовал отключить щиты и открыть врата стыковочного отсека.

– Выполняй, – спокойно приказал Торгун. – Делай все, что они говорят.

Он повернулся к Саньясе и остальным.

– Вот и мы здесь. Встретим их вместе.

Саньяса сохранял уверенность. Перспектива снова сражаться в рядах воинов Чогориса придавала ему сил, питая и без этого полного жизни воина энергией.

Сагьяр мазан спустились в главный стыковочный отсек. Загроможденное пространство едва вмещало три транспортных корабля и все еще действующие гравициклы. Шестеро воинов вышли в центр площадки. Облаченные в доспехи, но без шлемов и обнаженного оружия. Понадобилось много времени, чтобы очистить место для шатлла между кораблями.

Наконец, он сел перед сагьяр мазан на потоках грязного дыма из почерневших посадочных двигателей. Корабль выглядел почти так же сильно потрепанным, как и снаряжение сагьяр мазан.

Двери десантного отсека с шипением открылись, и посадочная рампа с глухим звуком ударилась об адамантиевую палубу. Вышли одиннадцать воинов V Легиона. Десять в стандартных белых силовых доспехах и вооруженные глефами и силовыми мечами. Одиннадцатый – их хан – был облачен в темно-серую броню необычной конструкции. Единственным свидетельством принадлежности к Орде были наплечники, которые все еще носили эмблему золотисто-красной молнии на белом фоне.

Когда абордажная партия приблизилась, Торгун и остальные сагьяр мазан поклонились. Никто не произнес ни слова, пока вперед не вышел хан в доспехе цвета стали.

– Назовите себя, – последовал приказ, отфильтрованный рычащими слоями вокс-усиления и едва напоминавший человеческий голос.

– Торгун-хан, некогда возглавлявший братство Луны, – ответил Торгун. – Пятеро остальных из других братств, теперь зачисленные в сагьяр мазан. Мы ответили на призыв.

Эту информацию уже озвучивали, но, казалось, задавший вопрос хотел услышать ее еще раз. Хан в броне стального цвета молчал. В тишине рычали энергетические поля на оружии его воинов, отбрасывая синие с серым отливом сияние на посадочную площадку.

Затем хан приблизился. Из поврежденной вокс-решетки раздавалось его хриплое дыхание.