Путь Никколо

Феликс, который и без того едва мог пошевелиться в своих жестких, как панцирь, одеждах, едва ли смог бы выглядеть еще более напряженным. Но имя «Лионетто!» он произнес с величайшей тревогой и изумлением.

— Мессер Тобиас, — поспешил пояснить Николас, — который давно знаком с капитаном Лионетто, получил задание от его святейшества папы передать тому послание с требованием немедленно оставить графа Якопо Пиччинино и перейти на нашу сторону. Он преуспел. Капитан Лионетто изменил решение. Он дезертировал из армии графа I Пиччинино и сейчас присоединился к графу Урбино.

— Ты забыл сказать мне об этом. А что Тобиас? — требовательно воскликнул Феликс.

Небрежно взмахнув рукой, мессер Чикко ответил вместо Николаса:

— Боюсь, что отважный лекарь упустил возможность повоевать в Неаполе. Насколько я знаю графа Урбино, он наверняка оставит вашего мессера Тобиаса при себе. Если так, то, разумеется, вам оплатят стоимость его услуг, дабы вы могли нанять другого лекаря. Как бы то ни было, ваша помощь не будет забыта. А вы желаете принять участие в военных действиях, мессер Феликс?

Мессер Феликс раскраснелся.

— Я был бы счастлив.

— Восхищаюсь вашей отвагой, — одобрил Чикко Симонетта. — И мы воздадим ей должное. Вы долго были в пути и, возможно, желаете освежить свои навыки? Я буду счастлив предоставить вам возможность посещать любые тренировки и пользоваться советами наших наставников боевых искусств. Наш добрый друг Никколо знает, чем они могут быть полезны.

Феликс и без Николаса (Никколо?) прекрасно знал, что могут сделать для него миланские учителя. Оживленно обсуждая возможное расписание ближайших занятий, он краем уха услышал, как Николас любезно принимает приглашение для них обоих провести вечер в обществе мессера Просперо ди Камулио де Медичи. Он был сердит на Николаса. Тот должен был сказать ему насчет лекаря. Однако же канцлер, похоже, остался очень доволен. И хотя вечер с герцогским посланником обещает быть скучным, но дела есть дела. Феликс лишь надеялся, что веселые дома в Милане останутся открыты сегодня допоздна. Порой, впервые оказавшись в новом городе, там можно было купить списки. Но когда он заговорил об этом с Николасом, тот только рассмеялся, но не сказал почему.

Вместе с Николасом они вышли из Аренго под лучи палящего миланского солнца. На какой-то миг Феликс даже позабыл о своих жалобах. Все здесь, в Милане, было таким огромным. Перед ними оказалась самая большая церковь, какую когда-либо доводилось видеть Феликсу. Она была еще не достроена и покрыта лесами, по которым, перепрыгивая с доски на доску, сновали до черноты загорелые рабочие в одних набедренных повязках. Здесь надо было ходить осторожно: если вдруг ворот застрянет, то ведро запросто может перевернуться не ко времени. А грохот у них за спиной, по словам Николаса, исходил из мастерских, куда доставляли вытащенный из воды мрамор.

Феликс очень хотел полюбоваться на Палаццо Медичи, — их следующий пункт назначения. Специально для этого он принарядился в двуцветные шоссы и свою лучшую желтую тунику, а также поутру купил соломенную шляпу, чтобы защититься от солнца. Ему не терпелось повстречаться с братьями Томмазо, которым тот так завидовал, и кому сам Феликс намеревался препоручить для отправки в Брюгге шкатулку с серебром и долговыми расписками.

По пути к Медичи Николас зашел к стряпчему и забрал три свертка с документами, за которые заплатил серебром После чего в таверне у Пьяцца Мерканти он пригласил Феликса выпить вина, а сам, разложив бумаги на столе, принялся внимательно изучать их. Здесь оказались два набора копий долговых обязательств, данных Жааком де Флёри, должным образом заверенные нотариусом. Одна копия — для них, другая будет отдана Маффино, агенту Флёри в Милане, для облегчения будущих расчетов. Что же касается оригиналов, то их сейчас они продадут Пигелло Портинари из банка Медичи.

— Продать их? — изумился Феликс.

Николас, невозмутимо складывая бумаги, сидел с таким видом, словно не сказал ничего такого, что заслуживало бы удивления.

— Разумеется, это лучший путь получить наши деньги обратно. По крайней мере, ту часть, которую я заставил признать месье Жаака. Разумеется, если хочешь, то можешь ездить в Женеву каждые полгода и пытаться выжать из него деньги, но думаю, что дело того не стоит. Пусть уж лучше Медичи выкрутят руки Жааку де Флёри через своих посредников в Женеве.

Феликс уставился на него.

— Но с какой стати Медичи делать это?

Убрав бумаги, Николас расплатился с хозяином таверны.

— Они всегда так делают. Сбор долгов — это их основное занятие. Так они действуют и с папскими кредитами. К тому же, они передо мной в долгу. Я придумал для них шифр, который не сможет расколоть никто на свете, включая меня самого.

Феликс все так же тупо смотрел на него.

— Ты хочешь сказать, что Медичи заплатят нам все те деньги, которые задолжал Жаак де Флёри?

— Ну да, по крайней мере, то, что он признал из этих долгов. Мы ведь здесь именно за этим, не так ли? Собрать деньги, чтобы возродить твою компанию. Вот почему я никак не мог вернуться в Брюгге.