Путь обмана

Друг-телохранитель безумно огляделся, встал на одно колено над телом .короля, и меч тонко пискнул, прикоснувшись к человеческому горлу.

Полководцы уложили друга-телохранителя на одно ложе с Кером. В мир воспоминаний король уходил плечом к плечу с самым верным человеком, переложив заботы о процветании Дианеи на детские плечи своей дочери.

Мира Ель, упорно не поднимая глаз, смотрела в пол, на пятно крови. Оно расползалось, темнело. Из страшного видения оно превращалось в мусор словно нечаянная капля жира с обеденного стола Претогора-творца...

- Мира Ель, - сказал полководец Нэйбери. - Восемьсот поколений Дианея не знала королев. И сейчас мы не верим, что ты - женщина - сможешь, встав во главе своего народа, удержать Вселенную в узде...

Взгляд юной королевы отяжелел.

- Сейм полководцев хочет в короли сына сестры твоей матери, - закончил Нэйбери, в знак уважения опуская седую с пролысинами голову.

Дверь по правую руку отошла, и в зал быстро вошел претендент молодой, но очень неплохой, как знала Еленка, полководец дианейского сейма.

"Зариш... - подумала мира Ель. - Восход..." Брат зло взглянул на Еленку и сложил руки на груди. Полководцы втянули головы, ожидая справедливой злости юной королевы. Но мира Ель лишь легонько усмехнулась. И от этой усмешки по ногам сейма прошла дрожь. Еленка обвела стариков пристальным взглядом, и каждый увидел в ее жестких глазах знаменитую медь Кера. Мира Ель оскалила зубы в недоброй улыбке и бросила в толпу только одно слово:

- Поединок!

Шум удивления прокатился над головами полководцев: девчонка и воин... А Еленка сбрасывала с себя боевой панцирь. В голосах полководцев появилось одобрение. Зариш весело рассмеялся и тряхнул светлыми волосами.

- Сестра, - сказал он, - в бою я не забуду, что ты - женщина.

Мира Ель не удостоила его ответом.

Соперникам вручили короткие тяжелые клинки и стеклянные бокалы, до половины залитые темно-красным вином: уронивший хоть каплю должен будет сам признать свое поражение.

Противников вывели на площадь, где уже строились войска, готовые принести клятву верности новому королю или первой королеве. Скрипя деревянными блоками, лифт поднял обнаженных по пояс соперников на каменистую площадку среди скал, окружающих дворец Апротед. Здесь, одни, они проведут свой бой, и победитель встанет на краю скалы, чтобы народ увидел, кого горы избрали ему в вожди.

Тишина разлилась в Дианее. Старый Нэйбери стоял на возвышении перед войсками и хмуро гладил шлем. Он считал, что сегодня сейм полководцев совершил преступление, покусившись на власть династии Апротед. Но он понимал - это необходимо, да и Зариш тоже не чужд священной династии. Полководец прикрыл красные от бессонницы веки: какой-то демон мучил его. От каждого прикосновения когтистой лапы сердце резко сжималось, выдавливая на лбу липкую испарину.

Нэйбери нехотя открыл глаза и с тревогой взглянул на плато поединков. Мира Ель могла бы стать матерью, ее сын - королем Дианеи. Права династии были бы восстановлены. Но если Зариш убьет ее...

Крики соперников, похожие на клекот далеких орлов, стихли. На краю скалы с высоко поднятым бокалом в руке появилась легкая фигурка королевы Ели.

"Значит, горы считают девчонку солдатом... Что будет... Тайно убить..." - Полководец вздохнул, тихо, со всхрипом, и снова закрыл глаза, гоня навязчивые трусливые мысли.

Мира Ель стояла возле поверженного противника. Из рассеченной груди текла кровь, отчаянно ныли разбитые локти и колени. Кровь текла из носа и уголков губ. Этот удар рукояткой был неплох.

Королева хлюпнула носом, улыбнулась разбитыми губами и перерезала брату вену щербатым клинком. Кровь толчками полилась в подставленный бокал. Она подняла напиток победы к глазам. Глухая шапка горячей крови, словно дым костра, висела над чистым переливом вина.

Мира Ель пригубила бокал. Победа смешалась с вином и кровью, подташнивая, мутя разум, пробуждая беспричинную радость. Папа! Я - солдат! Я - королева!

Vivace rallentando

Что же ныне привело тебя в такое неистовство и заставило, расторгнув союз, поправ дружбу, преступив права, с враждебными намерениями вторгнуться в его владения, несмотря на то, что ни он сам, ни его подданные ничем пред тобой не провинились, ничем тебе не досадили и гнева твоего не навлекли? Где же верность? Где закон? Где разум? Где человечность? Где страх господень?

Франсуа Рабле

Сизые, туманные времена настали в Дианее. Из-за далеких отрогов Сахарного хребта сползли туманы и накрыли страну мокрым покрывалом. Казалось, что пастухи-горцы спрятались в глубоких каменных щелях, бездельничают, голодают и нежатся в объятиях жен. А может быть, они посматривают на тусклый, в размывах диск солнца да только и ждут, чтобы по весне опустошительной лавиной броситься вниз, в долину, наесться, напиться там, а все, что не уместится в брюхе, унести с собой...

С самого утра королева пропадала в эниесзовом лесу. Охота была неудачной Ни одного кабана не оказалось ни возле водопоя, ни на лещиновых пастбищах.