Путь обмана (сборник)

Голос девушки звенел в полумраке зала Предков. Рыжий огонь горел на решетке в каменной нише под навесом, резкой полумаской высвечивая лицо королевы. Еленка сидела, подтянув одну ногу и уткнув подбородок в острое колено. Девушка, читавшая стихи, перевернула страницу.

— И непосильно бремя бед, — хрипло сказала королева.

Эилинн кивнула.

Над полем боя Солнца диск взошел. Опять на смертный бой Идут солдаты.

Здесь воздух Неподвижен и тяжел, И травы здесь От крови лиловаты…

Королева провела пальцем по мундштуку пустой трубки.

Сигнальные огни пронзили даль, И небо над дворцами засияло. С мечом в руке поднялся государь — Крылатого он вспомнил генерала. И тучи опустились с вышины. И барабан гремит у горной кручи. И я, солдат, пойду в огонь войны, Чтобы рассеять грозовые тучи…

— Глупость, — сказала Еленка. Эилинн перелистнула несколько страниц.

— Да, — сказала она. — Но красиво!

Королева Ель посмотрела на Эилинн. Короткая незастегнутая куртка из тигровой шкуры на голое тело и короткие черные штаны с медными бляхами, подвязанными на коленях. На груди, закрывая белый шрам, мерцал зеркальным лезвием дианейский штык–нож. Грязные светлые волосы, подрезанные коротко, открывали высокую темную шею. Серый, в рыжих отблесках огня рот гнулся в довольной улыбке.

— Я не думала, что в Дианее умеют писать стихи, — сказала Эилинн. Дианеец, пишущий стихи… это что–то вроде вепря, играющего на ретеке… Чушь!.. Но это…

О ратей отец!

Мы — когти и зубы царям!

Зачем ты ввергаешь нас в горькую скорбь? Нет дома, нет крова нам.

О ратей отец!

Мы — когти царя на войне!

Зачем ты ввергаешь нас в горькую скорбь?

Нет ныне приюта мне.

О ратей отец!

Не счесть тебя умным никак!..

Эилинн встала на колени и, бросив книгу к ногам Еленки, опустилась узким задом на пятки.

— Как давно это написано! — сказала она. — Нынешний дианеец уже не сможет стать поэтом. Нынешний дианеец — похотливый вол к–людоед, вооруженный осадными колесами.

— Зарываешься, — зло сказала Еленка. Эилинн лениво фыркнула.

— Мне–то лучше знать, — сказала она и вытянула вперед длинную ногу. Я мою ноги вшивыми душами ваших мужчин… Воинов! В человеке их интересует в основном то, что ниже пояса. А мне уже все равно, чем поражать людей сомнительным разумом или очевидной радостью тела… — Эилинн с грустной осклабинкой погладила голень. — Мне все равно, ведь это скоро исчезнет, королева… Все!.. Не спорь. У меня была Родина. За нее я отдала совесть, детство, голову. И во имя ее же меня избили, потешили страсть и сунули животом под сверло правды. И все! Все кончилось!..

За окном завизжал ветер, стуча железными заслонками. Королева, щурясь, смотрела на огонь. Эилинн встала.

87

— И твоя любовь уйдет, королева. Он поймет, что жить с тобой — все одно что сочетаться со Стенающей. Он поймет и найдет себе другую любовь с такими вот гладкими ногами! — Эилинн побледнела и передернула плечом. — И вообще, для чего все это? Кому это нужно? — Она подбросила на ладони четки красного камня. — И это? — Она отшвырнула ящик дох–доп. — И это?!. — Она ткнула пяткой окованный фолиант. — И это… Весь мир, кому он нужен?

Еленка подняла открытую книгу:

— О ратей отец!..

— Да! — оборвала ее Эилинн. — Да! Красиво! Но зачем?

Королева Ель встала, положила книгу.

Из темноты потайного коридора выступила фигура друга–телохранителя. Еленка кивнула на Эилинн:

— Двадцать плетей…

— За непочтительное отношение к Дианее… — Эилинн криво усмехнулась и развязала тесемки на поясе.

Пронзительно свистнула плеть, впиваясь в вытянутое тело. Эилинн резко выдохнула. Отсчитав двадцать багровых рубцов, друг–телохранитель остановился. Эилинн приподнялась, встала на колени. Она поцеловала еленкино колено и, вытерев пену с губ, сказала:

— Прости меня, королева. Еленка похлопала ее по плечу.

— Помоги ей добраться до Камена. Пусть перевяжет и даст мази.

Друг–телохранитель кивнул.

Еленка вышла из зала. Едва слышно касаясь пола подошвами сапог, она прошла по внешней галерее дворца и через вторую дверь вышла в спальню на женской половине.

Тяжкая непонятная усталость давила на плечи королевы. Она присела на край старинной кровати, покрытой буро–золотым покрывалом. Еленка погладила рукой шелковистую равнину. Она разделась, отшвырнув панцирь на стойку с копьями, и влезла в длинную голубую рубашку до пят. Еленка вздохнула. Когда она уставала быть воином, она приходила сюда, отдыхала, давая поблажку измученному тренировками телу и предаваясь диким мечтам.

Еленка увидела сон. Он был синим и бессмысленным. В нем Еленка была маленькой и синей, она прыгала и визжала в толпе таких же синих мальчишек и девчонок. Никогда раньше Еленка не испытывала восторга от того, что их было так много…