Путь одиночки

Попадались в Секторе ретрограды, считающие туман искажения небезопасным и потому пьющие в баре. Момент и сам не жаловал укурку, вообще сторонился искажений, даже самых невинных. Никто не знает, как Сектор влияет на тебя, пока ты в эйфории валяешься на газоне парка, с восхищением пялишься в небо и хохочешь над тучками. Никто не гарантирует, что ты сам вернешься из этого состояния (в особо сильных укурках народ помирал, находили потом трупы с блаженными улыбками на разлагающихся лицах). Конечно, служащие таверны тебя вытащат – они тренированные, их укурка берет чуть слабее, о долге не заставляет позабыть. И всё же.

Геша присел на высокий табурет, махнул бармену. Сегодня работал Косой, тот понял сразу – нацедил сто граммов вискаря, лед класть не стал. Момент жахнул залпом, утер рот, Косому подмигнул и направился к Гарри.

Здесь тоже была охрана – молчаливые тройняшки, ничем не примечательные, но смертельно опасные. Обыск, тщательный, даже зажигалку забрали, – и дверь распахнулась.

Гарри сидел за столом и что-то писал. Момент остановился на пороге, любуясь.

Преступление это – говорить о хрупком, маленьком (едва ли полтора метра ростом) создании со светлыми волосами, вздернутым носиком и огромными карими глазами в мужском роде. Но тут Гарри была неумолима: попробуй кто назвать ее Аленкой – пулю в лоб, и до свидания. Поэтому Момент и не пытался.

– Гарри, – позвал он чуть более нежно, чем это допускалось между ними на людях, – привет, бро!

Она вскочила, перемахнула через стол, сметя бумаги, и повисла на шее Момента. И разревелась. Момент гладил ее по волосам и с тоской думал, что слишком это для Аленки – все время быть Гарри. Командовать мужиками, держать таверну, ни от кого не ждать помощи и поддержки. Вести бизнес, доказывать всем и каждому, что она – сильная, очень сильная и крутая. Метать ножи, стрелять без промаха…

– Эй, – шепнул Момент, – бро, все в порядке, я тут. Расскажи, кто обидел, я его моментом пришибу.

Гарри помотала головой. Момент крепче сжал объятия.

В прошлый раз они поругались, так поругались, что он еле живым ушел. Гарри сперва кидалась в него подушками, потом до пистолета добралась, а стреляла она метко, и Момент чудом уцелел, и не переставал орать ей, что она – дурища конченая, что пора бы уже наиграться, что нельзя так жить, рано или поздно и таверну прикроют, и саму ее в лучшем случае посадят, а Момент ей передачи носить не хочет, а хочет он, чтобы Гарри наконец образумилась, переехала в Москву, да что там в Москву – валить отсюда надо, он из страны ее увезет, потому что невозможно же…

Невозможно ходить по Сектору, зная, что Гарри могут убить в любой миг.

Невозможно засыпать, зная, что она плачет в подушку.

Невозможно собирать "сувениры", пока она совсем одна.

И тогда Гарри успокоилась и велела ему выметаться. Он хлопнул дверью, ушел и три недели старался забыть о таверне "Укурка" и ее хозяйке.

– Генка, прости! Прости меня! Я думала, тебя уж в живых нет…

Обалдеть! Алена говорит о себе в женском роде. И не ругается. И плачет!

– Что случилось? – Геша осторожно отцепил ее от себя, отвел в угол, усадил на мягкий диван. – Кого убить?

– Меня убить, дуру! – Гарри стукнула кулаком по коленке. – Зачем я в это ввязалась? В последнее время только и слышу, что прикроют таверну, а я что буду делать?

Момент знал, что во внешнем мире ей некомфортно, что Аленка, до того как перебралась в Сектор, подумывала об эмиграции. В России, в нашем времени, в существующей реальности, она просто не могла прижиться с ее вычитанными в книгах идеалами и верой в благородство… И предложить ей Гена мог только одно.

– Гарри, – запуская пальцы в волосы девушки и притягивая ее к себе, сказал он, – ты же знаешь. Только решись – и уедем. Я визы сделаю, деньги есть. Сядем в самолет и улетим, куда хочешь, моментом улетим, бро.

– Хорошо, – она вытерла слезы и улыбнулась, – я согласна. Я много думала и решила: согласна. С тобой уеду. Когда?

Она ждала, конечно, что Момент скажет: "Прямо сейчас", но он не мог так сказать. Поэтому, заранее готовясь к истерике, ответил:

– Думаю, бро, через неделю. У меня дело образовалось, надо его закончить. Не могу я друзей бросить. И мне твоя помощь нужна, Гарри, сам понимаешь…

Нет, истерики не последовало, но Гарри напряглась, отстранилась:

– Ты за этим пришел? Чтобы я тебе помог?

– Не-а, бро, это повод был помириться. Я к тебе пришел, потому что хотел к тебе прийти. Так понятно, бро? Ну и ладненько.

Она снова расслабилась, и Момент перешел к делу:

– В общем, такая, бро, засада. Я тут одного чувачка спас, потом он меня спас, надо его теперь за Барьер вывести, а то его МАС, походу, очень не любит.

– Что за человек?

– Не перебивай, бро, нормальный чувак, туповат, правда, зато надежный. Я так понял, его МАС подставило, а теперь гонится за ним, чтобы устранить. Ну и девка с этим чуваком.

– И ты по своим каналам не можешь?

Момент задумался, заново прикидывая варианты. Одного Астрахана он бы без проблем вывел. Даже с Владой этой Костровой вывел бы, если бы девка шла добровольно. А вот пленницу тащить тем путем… не, не вариант.