Путь офицера

Услышать от урода с нашивками полицейского сержанта такую речь — это было за гранью восприятия этих ребят. Они просто не поняли сказанного, но не могли себе позволить потерять лицо перед простолюдином. И нашли лишь один выход:

— Глядите, друзья, у нашей Эльвиры нашелся верный рыцарь! Клянусь, они стоят друг друга — внешне, так точно! Только не надо хвататься за шпагу, господин полицейский, — последние слова молокосос, видимо лидер этой компании, сказал, словно плюнул, — клянусь, мы не собираемся мешать вашей милой беседе — вы так великолепно подходите друг другу, а мы удаляемся!

Жан, который и не думал хвататься за оружие, проводил юных аристократов спокойным взглядом, девушка растерянным.

— Ну и стоило Вам общаться с этими господами?

— Куда Вы полезли? — расстроенно, но с явным облегчением спросила Эльвира.

— Что, сорвал выгодную сделку? Не думаю, эти переговоры были заведомо бесперспективны, поверьте.

— Тебе какое дело? Сидел бы в стороне, хлебал свое вино! — грубо ответила девушка, только грубость эта была… грустная, не было в ней положенной злости.

— Сожалею, но что же теперь сделаешь, не просить же их вернуться. Позвольте Вас проводить. Правда, я мирный, Вам здесь каждый подтвердит. Да страшный, но честное слово безопасный, к тому же на улице темно, Вы меня и не увидите — только услышите. Я буду веселым, поверьте, не заскучаете…

Сейчас у Ажана улыбались только глаза, но в них было столько тепла и света, что навернувшиеся слезы куда-то исчезли, девушка улыбнулась и может быть впервые за этот вечер улыбка была искренней.

В декабре темнеет, рано. Они шли по залитому лунным светом Амьену, Жан рассказывал смешные истории про армию, хитрых солдат, деревянных сержантов и глупых генералов, красивых Пиренеях и лазурном южном море, дно в котором можно рассмотреть даже на десятиметровой глубине. С ним было легко и весело, хорошо, как давно уже не было, хорошо, этой девушке, богатой, но обделенной простым человеческим общением.

Придя домой, Жан снисходительно выслушал язвительные замечания Марты по поводу олухов, желающих откусить непомерный кусок, написал письмо, в Безье и завалился спать, чувствуя себя интриганом, но интриганом, который хочет, чтобы все было как лучше. А уж как получится, о том только Бог ведает.

Оказалось, знал не только Бог. Мэтр решил не ждать гласа небес, а взять судьбу дочери в свои железные руки.

Молодые люди встречались не чаще раза в неделю, ни от кого, не прятались и ничего недостойного себе не позволяли. Но господина. Ренарда даже это не устраивало категорически, поскольку ставило, жирный крест, на голубой мечте стать дедушкой дворян.

В один из вечеров, но пока еще не стемнело, когда, проводив Эльвиру до ворот отчего дома Ажан собрался идти назад, к нему подошли двое громил.

— Вас просят пройти в дом.

Что же, раз просят, значит, надо, пройти, почему нет?

В доме господина Ренарда его провели в уже знакомую по прошлому визиту трапезную, где ожидал хозяин дома.

— Мне надо представляться?

— Не надо, мэтр, лучше познакомьте меня с единственной собакой в городе, которая Вас не знает. Думаю, нет такой.

— Ты кого мэтром назвал?! Я шевалье де Ренард, запомни, сопляк!

— Извините, Ваша Милость, больше не повторится. А… Вы меня только за этим позвали?

— Опять хамишь?! Позвал я тебя только за одним. — сказать, чтобы убирался из Амьена немедленно. Или вот эти ребята тебе ноги переломают.

— Как немедленно? — Ажан сделал глупое лицо, и развел руками — ну разозлился он за такой-то прием, решил проучить. — Я человек подневольный, мне завтра на службу, да и послезавтра тоже.

— Мне плевать! — новоявленный шевалье побагровел от гнева, в голосе послышались визгливые нотки. — Или завтра днем уезжаешь, либо послезавтра они тебе ноги ломают!

— Они? — удивленно переспросил сержант, и, демонстративно, оглядев громил, продолжил. — Боюсь, вдвоем они не справятся. Братцы, вам за будущие увечья господин какую компенсацию назначил? Предупреждаю, лечиться придется долго. А Вас, Ваша Милость, я искренне не понимаю, то приглашаете в город, то гоните, Вы уж определитесь как-то. Впрочем, раз гоните столь яростно, то эта штука мне теперь точно, не потребуется. — И Жан катнул через стол золотой медальон, который Ренард машинально поймал. Потом, мельком, взглянул, потом, внимательно… Какой к демонам, медальон — медаль! Причем им же самим, выданная! Все верно, — год 1618, за спасение каравана, от купеческой гильдии Амьена. Так, так, так… Неужели…, но, тот был точно, не Ажан… какая-то, южная, скорее итальянская была фамилия.

— Откуда это? — голос по-прежнему злой, но, уже слышится в нем, любопытство, что, собственно, и требовалось. Подсекаем.

— Так Вы же и вручали, неужели забыли? Я, правда, тогда Каттани представился, ну так на то, у меня серьезные причины были. И что теперь — начнем драку с битьем посуды и окон, или все же побеседуем?