Путь офицера

Ого, у этого прощелыги имеется личный адвокат, который уже сегодня будет знать, где находится его клиент! И, бросив все, побежит спасать этого оборвыша! А что там он о начальстве пел? Очень интересно. Ну что же, подождем, посмотрим, как тут все повернется.

– Ну и второе – убийство. Зарезал ты недавно Кривого Жака, а вот это все, это виселица. И заметь, я ни о чем тебя не спрашиваю, даже пытать не буду. Зачем? Следы на месте мы описали подробно, они с твоими ботинками совпали, а рана жертвы – с твоим стилетом, – Жан останавливающе махнул ладонью, – только не говори мне, что стилет не твой, не надо. Просто поверь – докажу, ни один суд не усомнится. Но шанс на жизнь у тебя есть, – расскажешь о тех, кто тебя нанял – получишь каторгу. Тоже не сахар, но жить будешь.

– Не докажешь, не надейся! – с Почки напрочь спала маска жалкого труса, сейчас это был зверь, наглый, бравирующий, уверенный в своей неуязвимости.

– Как хочешь, была бы честь предложена, можешь возвращаться в камеру, – равнодушным тоном ответил полицейский. И было что-то в этом равнодушии от спокойствия палача, знающего, что жертве никуда не деться из его рук.

Однако оказалось, что Почка не врал. В полдень в полицию прибыл импозантный полный розовощекий мужчина, представившийся адвокатом Вержа. Уверенным шагом он проследовал в кабинет лейтенанта Маршанда, где провел больше часа. О чем они говорили, осталось тайной, но проходящие мимо двери полицейские слышали спокойные голоса, а иногда и смех адвоката. Впрочем, на то оно и начальство, чтобы самому решать, с кем и в каком тоне разговаривать.

А после ухода адвоката в руководящий кабинет был вызван Ажан.

– Ну, вот что, заканчивай заниматься дурью, отпускай задержанного.

– Не могу, господин лейтенант, – в официальном тоне ответил сержант. – Он напал на полицейского и убил человека, его вина доказана, за такое освобождение уже меня можно будет арестовывать.

– Кем доказана? Тобой? И чем? Рисунками, которые ты сделал у трупа? Следами ладошек? Да тебя в суде на смех поднимут. Исполнять, я сказал, немедленно освободить! – При этом господин лейтенант перешел на крик, больше похожий на истерику.

– Если суд будет в присутствии представителя графа, а по таким обвинениям по-другому и быть не может, то на смех меня не поднимут, уверяю вас. Об отпечатках ладоней мне известно от мага крепости Сен-Беа, где я служил. Он и научил меня с ними работать, так что не сомневайтесь. И по рисункам обуви. Будьте уверены, все сделано в присутствии патруля, они уже подтвердили и подписали показания о достоверности и совпадении следов. Так что если приказ не отмените – я и к интенданту пойду, и к самому графу, но убийцу на волю не выпущу.

– Вот ты как заговорил, Инквизиторов выкормыш! – голос лейтенанта перешел на шипение, а лицо исказилось от ненависти. – Ну, смотри, не ошибись. Свободен!

Вечером, по дороге домой, на Ажана напали. Какой-то богато одетый прохожий при рапире, явно дворянин, атаковал его смертельным заклятьем. Для любого другого смертельным. Когда понял, что убить не удалось – обнажил оружие, сделал выпад, нацеленный в сердце.

Защититься от заклятья у Жана не получилось – спасла невосприимчивость к магии. А вот к атаке оружием он был уже готов – успел выхватить саблю, отбить клинок противника, но ответил неудачно – удар, лишь зацепив руку, прошел в шею. Кровь брызнула фонтаном, напавший умер на месте.

До полуночи пришлось оформлять документы, писать объяснения. Хорошо еще, что заклятие оставило след на стене дома, а рапира пропорола камзол – оборона ни у кого не вызвала сомнений. Иначе убийство простолюдином дворянина могло стоить дорого, законы твердо стояли на стороне элиты.

Утро следующего дня для амьенской полиции началось с суеты – Маршанд не вышел на развод. Дежурный клялся, что лейтенант пришел на службу затемно, поднялся к себе в кабинет. Сейчас дверь кабинета была заперта. Когда по приказу дежурного офицера ее сломали, увидели Маршанда, мирно покачивающегося на веревке, закрепленной на потолочной балке. Пейзаж дополнял Почка, точнее его труп, лежащий на животе в луже собственной крови, с торчащим из спины ножом, или, скорее, дагой. Вломившиеся в кабинет полицейские замерли в потрясении. Первым пришел в себя Жан.

– Всем выйти, кто-нибудь – срочно в тюрьму – узнать, как сюда этот, – он указал на труп Почки, – попал. И врача, срочно! Начальству сообщите! Не отвлекать – я начинаю работать.

Его послушались беспрекословно, а ведь рядом и офицеры стояли. Только о том, что надо делать, они понятия не имели, а потому предпочли остаться зрителями.

«Ну что, господин полковник, вспомним молодость? – подумал Ажан. – Начинаем осмотр места происшествия. И что имеем?»