Путь океана: зов глубин (СИ)

— Витал, я очень боюсь… Не за нас с Антуаном, — нам сказали, что причинить вред и иметь дело с Герцогом де Сюлли никто не готов. Но как я могу быть уверена, что с вами будет все хорошо??? Я своими глазами увидела, насколько могущественна Гильдия Мореходов. И какова изнанка её власти…

«О, ты даже не догадываешься, что скрывается за этим всем, дорогая Селин. Я и сам не имел понятия до сих пор…»

— Не волнуйтесь насчет этого… Я об одном попрошу — беречь себя и быть как можно осторожнее в вашей миссии на Да-Гуа. Мне жаль, что я оказался в ситуации, когда ничем не смогу вам помочь…

Де Круа закивала, но тут же быстро заговорила:

— Уверяю, вам незачем об этом думать! Неужто вы решили, что де Сюлли отправил бы своего сына на верную погибель? На острове нас ждут союзники и лояльные люди из Лиги Доблести. Мы со всем справимся, хоть это и не просто, можете быть уверены!…

«Девочка моя, как бы я хотел верить твоим словам. Но что если ты лжешь так же, как и я?»

— Я нисколько в вас не сомневаюсь, Селин, но вам правда пора уйти. Прямо сейчас. Считайте это приказом, если вам так угодно.

Внутри себя Витал ужаснулся тому, как прозвучали собственные слова. И насколько они противоречили истинному его желанию.

— Это не то, в чём вы сейчас по-настоящему нуждаетесь.

Селин присела рядом прямо на пол. Осторожно, стараясь не касаться ссадин, она взяла его за руку. Просто, как равного. От прикосновения у него чуть не остановилось сердце.

— Понимаете, я… Я чувствую только, что сейчас вы одиноки, как никогда. И чувствую, что наше «завтра» будет горьким. И у меня нет права оставлять вас совсем одного с этим кошмаром… в котором есть и моя вина.

— Нет, Селин. Не говорите так…

Что-то в её взгляде заставило его замолчать.

— Витал, я здесь, потому что ваши объятия — единственное место, где мне по-настоящему необходимо сейчас оказаться…

Она хотела сказать что-то еще, но голос замер. Её душили слезы…

Повисла невыносимая тишина.

От её слов Виталу стало очень тепло. И так больно. Он нипочём не расскажет, что будет дальше. Она ничего не узнает.

Потому что это — конец.

Его глаза несколько мучительных секунд пытались найти подсказку, выложенную из обрывков чертежей и холстов на полу.

В следующее мгновение Витал порывисто притянул Селин к себе.

Жар её ответа на поцелуй ошеломил. Маленькие ладони утопали в его волосах и блуждали под расстегнутой рубашкой. Дыхание, полное нетерпения, с которым она всем телом прижималась к нему, откликалась на его прикосновения… Витал обезумел.

В том, как они накинулись друг на друга, сдирая одежду, одновременно полыхало и безумие, и трепет, и нежность, и нечто дикое и первобытное.

* * *

Ливень его поцелуев накрывает с головой.

Словно драгоценную скульптуру, горячие ладони вылепливают каждый миллиметр её тела. Нежно и сильно.

Едва кончики его пальцев дотрагиваются до спины, хочется отпрянуть и закрыться. Спрятать печать уродства. Но рука его так любовно и так бережно скользит между лопаток, а в глазах столько восторга и обожания, что доверие окончательно берет верх над остатками сомнений. Они сливаются прямо на полу, среди разбросанной одежды и клочьев великих картин.

Всё так хаотично, так нелепо и так… восхитительно!

Забывая дышать, она обхватывает его сильнее.

Последние красные лучи уходящего заката подсвечивают глаза напротив, горящие сквозь упавшие на лицо волосы.

Ей хочется полностью отдаться и сгореть без остатка в этом взгляде…

Он перекатывается, позволяет расположиться сверху, и легкий укол смущения от собственной наготы тут же растворяется от прикосновений рук, что нежно обхватывают её лицо.

— Неужели это наяву! — шепчут его губы, и ответом становится поцелуй.

Шпильки больше не держат причёску, и светлая прохлада её волос проливается между смуглых пальцев. Собственное имя из уст Витала звучит волшебной музыкой.

Видеть его, смотреть на него сквозь головокружение, ласку эти тёплых рук, гладящие её тело и волосы, тонуть в восхищённых глазах, скользить пальцами и губами по линиям татуировок на его подбородке и груди…

Селин никогда прежде не знала, насколько способно мужское тело, такое простое в своей атлетической безупречности, раскрывать чувственность её самой.

Отголоски пьяного от счастья разума хватаются за невозможность их безумной близости, укоряют в собственной испорченности. Но стыд и робость с каждым вздохом растворяются в чутких и всё более смелых прикосновениях.

Ей становится страшно закрывать глаза, потому что неизведанная доселе ласка и незнакомый до сих пор океан обожания во взгляде Витала кажутся зыбкими. Селин чувствует, что она вот-вот растворится в пустоте, если он разомкнёт объятия.

Но его тёплые блуждающие руки создают новую карту чувственной сладости на её коже. Ей становится так легко и так спокойно, как если бы она подарила собственное вырванное сердце в единственные руки, что способны защитить его от целого мира….