Путь отцов

Неизреченность и недосягаемость утешения святых не должна закрывать от нас того, что их Преображение совершалось на вершине той самой горы, на которую подниматься должны все христиане, и что все восходящие, в меру своего восхождения, обретают свою меру благодати Царства Божия… Мы, ничего от святых не имеющие, даже только читая об их озарении блаженным светом Христовым, говорим: хорошо нам здесь быть (Мф. 17, 4), и потому еще хорошо, что мы знаем, что их путь есть единый для всех путь благодатной веры.

«Опыты добродетелей, — пишет св. Григорий Синаит, — своим тщанием и усилием совершаемые, не дают душе совершенной благонадежности, если они не будут обращены в существенное сердечное расположение благодатью… Без благодати же весь сонм добродетелей обыкновенно бывает мертв… Единая благодатная вера, исполнением заповедей споспешествуемая, довлела бы ко спасению, если бы хранили ее в силе и веру мертвую и недейственную не предпочитали вере живой и действенной во Христе… Но ныне невежество научает благочестивых вере на словах, мертвой и нечувственной, а не вере благодатной… Вера мертва и безжизненна у того, кто не видит ее в себе действующей. Даже и верным да не именуется тот, кто верует только голым словам, а не имеет веры, действующей любовью или Духом» (Д V, 196, 185, 208).

«Вси насладитися пира веры, вси восприимите богатство благости», — слышим мы в Пасхальную ночь («Слово огласительное» свт. Иоанна Златоуста), и поэтому возгреваем в сердце надежду, что молитвами святых Отцов наших и к нам упадут крохи благодати, которая и нас научит и просветит, и поведет. Ведь благодать есть милость Божия, всех зовущая.

«Все сие собрал я, — пишет преп. Нил Сорский, в предисловии к своему „Уставу“, — не в благодушии своего здравия и не пользуясь тишиною бесстрастия, но связанный сам узами страстной болезни, и не от себя, но от Св. Писания извлекая малое из многого, как пес, питающийся от крупиц, падающих с словесной трапезы господей своих — блаженных Отцов, да будем подражателями их хоть вмале» (НС, 23).

«Утверждающие, что ныне невозможно христианину сделаться причастником Святого Духа, — говорит еп. Игнатий Брянчанинов, — противоречат Священному Писанию и причиняют душам своим величайший вред. Они, не предполагая в христианстве никакой особенно высокой цели, не ведая о ней, не стараются, даже нисколько не помышляют о достижении ее; довольствуясь наружным исполнением некоторых добродетелей, лишают сами себя христианского совершенства. Что хуже всего — они, удовлетворясь своим состоянием и признавая себя, по причине своего наружного поведения, восшедшими на верх духовного жительства, не только не могут иметь смирения, нищеты духовной и сердечного сокрушения, но и впадают в самомнение, в превозношение. Напротив того — уверовавшие существованию христианского совершенства, устремляются к нему всеусердно, вступают в неослабный подвиг для достижения его. Понятие о христианском совершенстве охраняет их от гордости: в недоумении и плаче предстоят они молитвою пред заключенным входом в этот духовный чертог» (Б 1, 280).

«Некоторые из братий думают, что они не могут иметь даров Духа Святого; ибо по нерадению об исполнении заповедей не знают, что имеющий истинную веру во Христа имеет в себе сокращенно все дары Божии. Но поелику мы по безделию нашему далеко отстоим от деятельной к Нему любви, которая показала бы нам Божественные в нас сокровища, — то справедливо почитаем себя чуждыми даров Божиих... Всякий из нас, по мере сущей в нас веры, стяжевает явное действие Духа: так что всякий сам для себя бывает раздаятелем благодати» (св. Максим Исповедник. Д III, 242, 294).

«Толковать» о величайшей святыне христианства недопустимо, но тот же преп. Симеон Новый Богослов оставил нам и такое указание: «Каждому надлежит распознавать — получил ли он обручение Духа от Жениха и Владыки Христа. Если получил, да тщится держать сие и хранить. А если еще не сподобился получить, то потщится посредством дел благих, благопотребных деланий и теплого покаяния поскорее получить его» (Д V, 33).

«Всегда рассуждайте: в Духе ли Божием обретаться изволите, или нет», — учил преп. Серафим своего мирского друга (С, 52).

А степени и меры его стяжания бывают, конечно, разные. «Иная есть радость началовводная, и иная завершительная… Надлежит прежде началовводною радостью призвать душу к подвигам». «Дух Святый в самом начале преуспеяния, если (человек) горячо возлюбит добродетель Божию, даст душе полным чувством и удостоверительно вкусить сладости Божией» (бл. Диадох. Д III, 41, 66).