Путь падшего

— Но я знаю и разумею намного больше, чем любые мудрецы низа и верха. Для меня они все суть одинаковые недоумки.

— Ты понял это в таком же видении, в каком ваши жрецы посещают летающую твердь?

— Нет. Я не одурманивал себя грибной мукой, чтобы видеть желанное, как это делают глупые жрецы. Мои знания почерпнуты из другого источника. И если ты правильно распорядишься своей судьбой, я тебе поведаю о нём.

Диаба помолчал, ожидая от меня вопроса, что там за источник? Но я не спросил. Рано или поздно сам скажет.

Диаба продолжил:

— Помню, как я и моя мать жили в Третьем Кольце. У нас был роскошный дворец, над которым висело три громадных небесных дома. Нам прислуживали сотни челядинцев с золотыми тарелками на груди… Мне не исполнилось и четверти поколения, когда всё это было потеряно после справедливого сравнения Обвинения и Правды в Прямом Пути.

Названия дивианских учреждений и юридических процедур он произнёс с презрением, а «справедливое сравнение» с иронией.

— Твоих родителей приговорили к падению в грязь?

— Только мою мать. Отец погиб в родовой войне против рода Миас за место в Совете.

— Вот ты и попался на вранье: какими бы несправедливыми ни казались тебе решения Прямого Пути, но Обвинение и Правда никогда не приговорят ребёнка к сбрасыванию в грязь. Тем более за преступление родителей. Тебе на грудь повесили бы золотую тарелку и отдали бы в челядинцы победившего рода. Или заставили бы принять их имя.

— Всё так. Как победитель в родовой войне против Те-Танга, ты знаешь, как победители наказывают побеждённых. Но моя мать не желала терять меня или падать в грязь за ошибки мужа, затеявшего глупую войну. Она собрала остатки золота и купила защиту наёмников. Они помогли нам скрыться от «правосудия» на Ветроломе Пяти Гракков. До сих пор помню, как ловко наёмники обезоружили и связали небесных стражников их же вязками. Но мы не прожили на Пяти Гракках и пяти дней, как сквозь стены нашего жилища прошли искатели рода Ситт. Одни наёмники вступили с ними в бой, другие помогли нам сбежать на какой-то необитаемый ветролом, помню, рядом с ним стояло громадное изваяние руки с перстом, указующим в небо.

Как бы давая мне время осознать трагизм своего прошлого, Диаба взял паузу и несколько раз отхлебнул пахучий напиток. Не дождавшись от меня реакции, продолжил:

— Мать понимала, что и здесь нас найдут. Она послала наёмника в одно из окраинных Колец, где он купил старый акраб для перевозки скота и слуг. Нагрузив его вещами и припасами, она попросила наёмников провести акраб к краю летающей тверди. Ведь только наёмники знали, как обходить сторожевые дозоры небесной стражи, охраняющей твердь от низких.

Диаба тихо засмеялся:

— Знание тайной тропы помогло мне вернуться на твердь, спустя пару поколений, когда наша первая каменная башня достигла высоты Дивии. Хе-хе. И не раз. Туда и обратно. Туда и обратно. Но и об этом ты, наверняка, догадался?

Я не стал сообщать Диабе, что тайные тропы известны дивианцам, поставляющим на Дивию незаконное вино.

Нахмурившись от моего кажущегося безразличия, Диаба сказал:

— Матушка моя была наивной женщиной. Она думала, раз акрабы летают над Дивией, то и за её пределами будут летать так же. Старая скотовозка не предназначена для глубокого неба. Недолгий полёт нашего небесного дома превратился в тошнотворно долгое падение. Я отчётливо помню, как мать отчаянно пыталась управлять скотовозкой, но она развалилась под напором ветра. Задняя часть оторвалась и улетела, одна стена рассыпалась в щепы. Ветер чуть не унёс меня, но по совету наёмника, собравшего нас в Путь, мать заблаговременно привязала себя и меня ремнями к остову акраба. А скотовозка падала и падала. В разломах и дырах я видел вращающиеся горы и леса. И они казались мне чем-то удивительным. Я был ещё мал и не понимал, что такое истинная твердь. Последнее, что помню, как мать обхватила меня, осыпая поцелуями. Потом — тьма.

Используя драматическую паузу, Диаба осушил кувшин до дна. Я слушал, стараясь не выдать заинтересованность.

— Потом я очнулся в чужих руках. Это были руки той… Впрочем, нет, тебе рано знать. Ты ещё не сделал выбор. Скажу кратко: моё падение закончилось смертью матери, а я выжил и стал падшим поневоле.

— История, достойная, чтобы её запечатлели в танцевальной «Игре Света», — ответил я. — Можно пригласить Шаати или Раану для исполнения танцев твоей матери…

Диаба не отреагировал на мой тонкий и оскорбительный намёк. Он бравировал знанием дивианских традиций и локаций, но всё же он не настолько погружен в быт летающей тверди, чтобы знать о Шаати, Раане и Лиине — троице неутомимых дивианских шлюх, чьи образы встречались в срамных «Играх Света».

Диаба сдержанно ответил:

— Повесть моей жизни не выдумка, в отличие от сотканных из пылинок света сказок, которым застилают свой куцый ум высшие люди.

— Все падшие родились в Дивии. И… это самое… упали с неё. Чего в твоей повести особенного?

— Я поведал о своём происхождении не для того, чтобы тебя удивить, — раздосадовано сказал Диаба.

— А для чего?

Вопрос поставил его в тупик. Отпив из пустого кувшина, Диаба сказал: