Путь первого (СИ)

Если ты уже под воздействием, но хотя бы иногда понимаешь, что к чему, то «Смятение Духа» блокировала «Закалка Духа». При условии, что она будет на ступень выше. Когда озарения оказывались одной ступени, то их противостояние решала разница в толщине, твёрдости и длине Линий Духа и Морального Права соперников.

Так же наведённый страх блокировало «Наведение Сна». Достаточно поспать пару минут, заверил Маур, и смятение исчезало. Правда, совершенно не понятно, как применять эту защиту в условиях поединка. А вот в большой битве, когда противник применил массовое «Смятение Духа», можно отвести перепуганных бойцов в укрытие и дать им проспаться.

В моём случае все эти контр озарения не помогли бы, так как «Смятение Духа», насланное на меня врагами, не было вовремя остановлено или уменьшено. Оно поглотило меня полностью и пустило глубокие корни в моей психике.

Наконец было то озарение, которым Маур лечил меня. Я возмутился, почему Ронгоа держат его узоры в тайне?

— Если мы разгласим свои скрытые озарения, то зачем мы будем нужны? — возразил Маур.

— Всё равно обидно. Я мог бы не подвергаться этой пытке.

— Моё скрытое озарение тебя не спасло бы, — обнадёжил Маур. — Моё Моральное Право намного ниже того, кто напустил на тебя «Смятение Духа».

— Но как быть, когда начнётся родовая война? Отряду Маджи понадобится защита до того, как они перепугаются до смерти…

— Не переживай, если начнётся родовая война Патунга и Кохуру, «Смятение Духа» будет использоваться намного реже, чем «Удар Грома», «Порыв Ветра» или другие боевые озарения.

На следующий день Маур Ронгоа продолжил психологическую терапию. Убедил меня, что силы старших Кохуру были вовсе не такие безграничные, как мне показалось под воздействием «Смятения Духа». Победить всех троих я не смог бы, но вполне мог бы грохнуть одного и сбежать.

— Как говорил мой дедушка, ныне ещё живой Каро Ронгоа, «Смятенный духом — это уже побеждённый».

На четвёртый или пятый день я понял — всё кончилось. При воспоминании о пережитом кошмаре у меня больше не дрожало сердце, а только вздымалась ярость. Теперь Кохуру окончательно мои враги. Я миллион раз поклялся себе, что сделаю с каждым из троицы то, что они сделали со мной.

Стыдился ли я того, что временно превратился в трясущееся от страха и визжащее желе? Не совсем. Маур научил меня воспринимать воздействие «Смятения Духа» так же, как кровотечение или ушиб.

— Нужно ли стыдиться кровотечения в бою?

— Конечно, нет.

— Так же и со «Смятением Духа», Самиран. Оно оставляет на Духе след, как ушиб на теле. Всё, что ты говорил или визжал — было кровотечением. Ушибом. Повреждением Духа. Нельзя укорять себя за это.

Я радовался этому объяснению. Но задумался: а как бы я повёл себя, если бы мой страх нельзя было списать на «Смятение Духа»? Принял бы стойко испытание кастрацией?

Навряд ли.

Но не будь этого наведённого страха, я дорого продал бы свою жизнь.

✦ ✦ ✦

Дни, проведённые в размышлениях о пережитом страхе, не просто разозлили меня. Ещё научили, что нельзя верить в заявления старших о чести и традициях.

Ведь как получалось: типа, убивать гостя, призванного ларцом дружественного дара, никак нельзя, но если всё-таки сильно надо — то убивай. Воровать грани умерших — ай-яй-яй, как можно! Фу таким быть. Но если ты член Совета Правителей, то так уж и быть — воруй. Заодно отбирай врождённые грани у подростков, прокачивая своё Моральное Право.

Я столкнулся с высшим обществом прирождённых жителей, и это столкновения меня едва не убило. Как и в мире Дениса Лаврова, самые славные и светлые господа оказались самыми жестокими и лживыми. И если все дивианцы парили над низкими, то старшие славных родов парили над дивианцами. Вот и гадай, была ли эта иерархическая матрёшка задумкой Создателей или люди сами всё испоганили.

Нельзя отрицать, что представления о чести и честности были у большинства окружавших меня дивианцев, пусть и искажённые фашистским патриотизмом.

Славные воины умирали во славу Дивии и не нарушали её заповеди и законы. Даже болван Хаки, воспитанный небылицами папаши, в любой момент готов проявить самоотверженность, не думая о собственной жизни. Но в высшем обществе Дивии сложились свои отношения. Запутанные игрища славных родов запросто могли сделать меня случайно жертвой. Как они уже сделали Самирана, у которого Кохуру едва не отобрали грани. И если бы загадочная посторонняя воля не заменила сознание Самирана моим, то парень присоединился бы к числу обобранных несчастных, утерявших все грани.

Так и сейчас.

Если бы не смелость Маджи, которая привела к воротам Кохуру весь отряд, то старшие Патунга проглотили бы моё убийство. А если бы Кохуру потом ещё и извинились, то вообще замяли бы и забыли сие мелкое недоразумение между двумя славными родами.

Я понимал, как мыслили старшие Патунга. Узнав, что меня убили или покалечили во дворце Кохуру, сказали бы: «Этот малец сам полез в логово Кохуру, хотя мы и обласкали его и дали ему первое место в отряде. Пусть теперь страдает, пусть стучит по стенам своим деревянным членом».