Путь под лазурным небом (СИ)

— Конечно, вы вылитый Поттер. Как Джеймс был копией Карлуса, так и вы очень похожи на своего отца. Но от дорогой Дореи, пусть душа её с миром блаженствует в потоках магии, вы взяли больше. Цвет волос, черты лица и цвет глаза. Очень интересная, кстати, особенность.

— Миссис Малфой тоже обратила на это внимание. Кажется, это и правда очень редкое явление в магическом мире.

— Вы правы. Вы третий человек, у которого я наблюдаю данную особенность. Все они были великими.

— Кто они, если не секрет? — полюбопытствовал я.

— Придворный королевский маг Алистер Кроули. Кажется, этот человек всё ещё жив и здравствует, несмотря на свои увлечения.

— А второй?

Кассиопея замолчала, что-то обдумывая, но всё же ответила:

— Лорд Гриндевальд.

Я чуть не поперхнулся, благо что не успел пригубить стакан с апельсиновым соком.

— И правда, великие люди.

— Я не сомневалась, что вы оцените, — она засмеялась, увидев мою реакцию.

— Бабушка Кассиопея!

Чета Малфоев вместе с ушедшим в начале речи Драко приближалась к нам. Леди Блэк заключила Нарциссу в объятия, после чего принялась что-то горячо говорить, но я уже не слушал.

Кажется, оставшийся день обещает быть «весёлым».

Глава 16 - Соответствуй званию героя

Библиотеку Хогвартса можно было назвать фундаментальной. Здесь, в лабиринтах полок и стеллажей, стояло столько магических книг, что мало не покажется даже самому смелому исследователю. Куда уж там обычному школьнику. За почти тысячу лет книг в библиотеке накопилось столько, что и десяти жизней не хватит все их прочитать. В этих книгах были переплетены истории и знания многих поколений волшебников. Здесь были заклинания и заклятия, правила, пособия, рецепты, хроники, пресса… Очень много интересного и даже уникального. Есть даже конспекты обычных учеников, не ясно как тут оказавшиеся. Трудно сказать, чего здесь нельзя найти.

И все это хранилось в идеальном порядке. Мадам Пинс, заведующая библиотекой уже не один десяток лет, ужасно гордилась этим. Да и как не гордиться — все книги хранились в идеальном порядке. На полках не было ни одной пылинки, никаких следов грязи. Все тома были пронумерованы и помечены особым образом. Многочисленные таблички сообщали, как именно нужно было обращаться с той или иной книгой. Всё таки, здесь даже книги могли кусаться. Действительно опасного в общем доступе конечно не было, но получить внезапный удар и оказаться на больничной койке можно было запросто.

Как бы то ни было, такая аккуратность и стерильность удивляли. Конечно, мадам Пинс работала здесь не одна. Ей помогали специально обученные домовики и студенты старших курсов. Они старательно убирали пыль, сортировали книги, поддерживали ветхие фолианты и пергаменты. Можно было не сомневаться, что у этих энтузиастов были веские основания для усердия. И основания эти были в виде круглых монеток, выплачиваемых школой старшекурсникам, прошедших отбор строгой смотрительницы библиотеки.

Солнце давно скрылось за горизонтом и читальный зал освещали магические светильники. Огоньки трепетали от дуновения невидимого ветра, и казалось, что иногда от них отделяются какие то призрачные образы, и тогда по воздуху проносился еле слышный шепот. Иногда в тихом шорохе раскрываемых страниц чудился далекий звук голосов или приглушенный смех. Я уже чувствовал подобное, когда оказался перед «Еиналеж». Но, в отличии от волшебного зеркала, атмосфера вечерней библиотеки не сковывала сознания, а умиротворяла. Позволяла сосредоточиться на своей цели. Не всем, впрочем, это было по нраву, и после захода солнца многие покидали древнюю обитель знаний.

— Я закончила, — нарушил тишину тихий голос Гермионы.

Она поставила перо в подставку и разложила перед собой набор для ухода за главным инструментом ученика.

Я окинул девочку взглядом. Она была аккуратной, без косметики и украшений, в черном свитере с гербом школы на груди. Волосы были собраны на затылке в плотный узел, чтобы не мешали и не падали на глаза. Взгляд ее, даже с окончанием работы, остался сосредоточенным и серьезным. Как будто бы она собиралась и дальше заниматься уроками всю ночь.

Наблюдая за всем первым курсом, я понял, что именно Гермиона заслуживает звание настоящего книжного червя. Она буквально жила в библиотеке, проводя в ней почти всё свободное время. Причем делала это с удовольствием. Жила как бы только для того, чтобы учиться. Она была приятной в общении и с ней многое можно было обсудить, но именно эта её зацикленность на учёбе отталкивала многих. Не сказать, что она стала парией, нет, она активно участвовала в жизни факультета. Но я не могу сказать, что у неё есть друзья здесь. Товарищи и однокурсники — да. Но не друзья.