Путь подонка

3. Только ради выгоды Государства — ты раб. Твое «Я» — это бунт духа и бунт личности...

4. Панк — сопротивление — это бунт последних времен. Бешенный ритм жизни В урбанистических городах превращает нас в роботов. Сопротивляйся...

5. Панк-рок. Параграф 1 (он же последний). Рок делится на панк и непанк. Панк разрушает и подготавливает новые стили. Непанк разрушает их дальше до тупика: ЧЕМ ХУЖЕ ТЕМ ЛУЧШЕ!

б. Нет смысла создавать партию, организацию, тусовку пьяных разгильдяев… достаточно быть по одну сторону баррикад.

7. Символ Веры: бунт против конечного. Анархия есть свобода и молодость мира: Самовыражение, свобода, радость...

АНАРХIЮ ВЪ КРОВЬ!

В ОСНОВУ ПОВЕСТВОВАНИЯ ЛЕГЛИ СОБЫТИЯ 2001 — 2004 г.г.

ЧАСТЬ 2. ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ СТРАНИЦЫ

ОТКРОВЕНИЯ ОТ ОЛЕГА

Когда я был маленьким, то отчегото, зачем то верил, что дорасту до солнца, и стану большим- большим, как тополь, росший возле моего дома, а может быть и больше. Вот стану как первый космонавт Земли, только полечу на Марс и воодружу там красное знамя. Знамя, завещанное мне моим дедом Игнатом.

Этот самый дед в 17 гаду 20-го века охранял товарища Ленина в Смольном, участвовал в деланьи революции. Но ни красного, ни чёрного знамён мне тогда доверять не собирались, зато дали в няньки ментовскую маму и папу, который бороздил капитаном дальние страны и океаны. А по секрету от большой Америки возил на маленький Остров Свободы спрятанные в трюмах ракеты.

Летом по традиции меня вывозили на дачу, и там, в окружении моей любимой толстой бабки, я лопал блинчики с вареньем ж слушал толи сказки, толи были о смелых мужественных чекистах — соратниках моего деда. И, когда 20 лет спустя бабки не стало, и сидя возле могилы с крестом, м покосившейся бронзовой звездочкой, могилой деда, я радуюсь за них. Хорошо быть честно обманутым и не знать, что страна забыла героя, и некому отслужить панихиду по моей доброй, толстой галицинской бабке. Нет. Я не стану качать права внука заслуженного большевика. Главный наместник Бога на Земле — СОВЕСТЬ — спит. Добро без кулаков, страсть без любви, смех без слёз…

Если сказать честно — я соврал. Да, я был маленьким и стеснительным на людях. Но стоило мне остаться одному, как я придумывал развлечения. Уже в 5 лет замочил кролика, подаренного мне на день рожденья. Бедный серый кролик. Он умер в сознании. Если бы даже был новокаин, его бы я впрыснул для успокоения моей мамаши, которая трахалась с героическим папой — капитаном, объявившемя после очередного рейса. Мне не нужны были его дорогие подарки. Ег© просто не было со мной всё детство!

Я ещё не понимал, что родословен. А чужие «родословцы» жили и множились вокруг меня к коммунальных квартирах. Знаете ли вы, что маленькие люди — ничтожные созданья? Они вечно плачутся, показывают своё дерьмо напоказ. В то время, как благодетель большого человека на людях — сама порядочность. Но только один чёрт знает их души. Однажды маленький человек — сосед по лестничной клетке — не выдержал и свистящим шепотом вслед моей жопастой мен-товской мамочке бросил: "У, русская сучка…" Другой маленький человек — мальчик ответить ему тогда не посмел. Я дико боялся его страшного бульдога, гулявшего в общем дворе.

Того соседа-инородца, который жрал по праздничкам свой вонючий плов, я бы кастрировал, нет, отрезал бы ему его жирные толстенькие пальчики м засунул их в дверную щель.

С самого детства я чуствовал ложь в отношениях между всеми нами. Иначе как можно объяснить, что огромная семья народов, с оставляющая некогда ВЕЛИКУЮ СТРАКУ, разбежалась по своим углам. Значит, не было то настоящей братской дружбы?

СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ

«Слова преступнее любого убийства, за мысли расплачиваются герои и толпы"

Готфрйд Бенн

Палец Мюллер был узловат, заостренно-жестким с мало выразительными бороздками. Ноготь пальца Мюллера нависал над широкой ножкой тяжелым веком. Палец Мюллер преклонялся перед силой своих старших собратьев, был инициативен, и, как мне кажется, во мне он больше ненавидел интеллегентность. Иногда ночью я ощущал ноющий порез на среднем пальце, который доносил до меня злые подергивания в адрес всех интеллегентиков, с которыми он когда либо здоровался, с одной лишь мыслью: взорвать последних, палец-шпион без комплексов совести, всегда был готов разделаться с моей левой радикальной рукой