Путь полководца. Дилогия

Сначала войско продвигалось вперед с осторожностью: союзники держались вместе, небольшие отряды разведчиков обшаривали всё вокруг и регулярно доносили князю, ханам и воеводам о том, что видели. Святослав знал о том, что император Иоанн прислал во Фракию двенадцать тысяч катафрактов под командованием стратилата [51]Варды Склира. Двенадцать тысяч отменных воинов, дравшихся и в Европе, и в Азии, — это серьезная сила. А ведь кроме этих двенадцати тысяч у ромейского стратега имелись еще местные войска и пять тысяч легкой конницы патрикия Иоанна Алакаса. Конечно, под знаменем Святослава собрались не меньшие силы. Восемнадцать тысяч русской тяжелой пехоты и конницы. Шесть тысяч угорских всадников Тотоша. Почти десять тысяч булгар. Три тысячи печенегов хапон хана Гюйче и четыре тысячи всадников племени воротолмат хана Кошту. И еще тысяч пять-шесть разноплеменного народа: торкя, гузы, хузары, ясы, моравы... Искатели чужого добра самого разного происхождения, наслышанные об удаче киевского князя и надеявшиеся откусить свой кусок от византийского золотого тельца.

Позже византийский историк напишет, что Святослав собрал под своим стягом... триста восемь тысяч воинов!

Стратилату Склиру, несомненно, была известна настоящая численность «гуннов и скифов». Но выйти навстречу врагу византийский стратег не рискнул. Заперся в стенах Аркадиополя, куда загодя были доставлены в избытке припасы и амуниция. Заперся и выжидал. А Фракия горела...

Седельные сумы воинов воротолмат туго набиты монетами и драгоценной утварью, добро подешевле навьючено на заводных коней и на хребты пленников.

Насытившиеся кровью, бабами и жратвой степняки возвращались в лагерь, разбитый неподалеку от стен Аркадиополя. Печенеги знали, что в городе сидит ромейский хан с немалым войском. Ну и пусть сидит. Придет время, хакан русов возьмет город, а пока для воротолмат есть добыча попроще. Усадьбы ромейских малых ханов набиты добром, рабами, женщинами. И все это можно получить без боя. Просто прийти и взять...

— Великий хан!

Большой хан Кошту отвлекся от приятных мыслей, поглядел на своего воина.

— Чего тебе?

— Всадники, великий хан! Там, впереди! Кошту прищурился...

Верно, всадники. Вопрос: чьи? Блеска доспехов не видать. Значит, не ромеи и не русы. Угры? Нет, похоже, шапки у них печенежские. Значит, люди хана Гюйче. Непорядок. У Кошту с ханом Гюйче — договор. К западу от города — территория Кошту. К востоку — территория Гюйче.

Кошту нахмурился. Чужие всадники приближались. Их было немало. Никак не меньше двух тысяч, а может и больше... Точно, печенеги...

Большой хан Кошту оказался прав лишь отчасти. Патрикий Иоанн Алакас был лишь наполовину печенегом — внуком хана, чья преданность была когда-то куплена кесарем Византии. Но Алакас не считал себя варваром. Варвары — это те, кто вторгается на землю империи, а не те, кто ее защищает.

«Ты должен сделать так, чтобы они пустились в погоню, — сказал Алакасу стратилат магистр Варда Склир. — Учти, они очень хитры. Мнимое бегство — их излюбленная тактика. Поэтому твое бегство не должно быть мнимым. Не торопись. Отступай, но огрызайся. Пусть думают, что ты вот-вот примешь бой. Но когда приведешь их к нам — убегай по-настоящему. Ты понял меня, патрикий?»

Алакас понял. И намеревался в точности выполнить приказ магистра.

Найти варваров оказалось нетрудно. Довольно большой отряд печенегов, разграбивший большое поместье, обремененный награбленным и пленниками, возвращался в свой стан. Видимо, печенеги приняли воинов Алакаса за своих, потому что не напали сразу, а выслали вперед небольшой отряд.

— Что вы тут делаете, хапон? — еще не доехав до византийцев, закричал один из посланцев. — Убирайтесь! Это наша земля!

Алакас неплохо знал печенежский. Он удивился и рассердился, услышав, что какой-то варвар называет землю старинной римской провинции своей.

— Убейте их, — по-гречески крикнул патрикий. Взлетели стрелы — и на свете стало на семь печенегов-воротолмат меньше.

Они их убили! Кошту не верил своим глазам. Просто так, без разговоров, взяли и утыкали стрелами. На виду у него, большого хана! На виду у тысяч храбрых воинов воротолмат!

Мозг большого хана, наполненный множеством разных мыслей, внезапно опустел. В нем осталось одно-единственное слово: месть!

Когда варвары, забыв о награбленном, разъяренной стаей устремились на воинов Алакаса, партикий снова скомандовал: «Бей!» — и дождь из тысяч стрел накрыл скачущих печенегов.

Те не остались в долгу.

Византийцы бросились бежать. Варвары — за ними.

Алакас заранее изучил маршрут отступления и определил места, где следовало останавливаться и огрызаться. Всё получалось, как задумано. Даже лучше, потому что кони византийцев были свежими и более проворными. Всадники Алакаса останавливались, делали вид, что намерены принять бой, осыпали врага стрелами и снова пускались наутек. Сам патрикий скакал впереди отряда. Не потому, что боялся, а чтобы ею воины не убегали чересчур резво. Печенеги должны всё время висеть на хвостах ромейских лошадей.