Путь прилива

Мадам дошла до самого края шкалы, до семерки. Тело Грегорьяна судорожно напряглось и застыло, его пальцы дрожали, но голову он держал все так же высоко и все смотрел и смотрел на мадам немигающими, ничего не прощающими глазами. Думаю, она испугалась. Да и немудрено тут было испугаться, когда сидит этот тощий оборванец и смотрит на тебя, и непонятно, о чем думает, только вряд ли о чем-нибудь хорошем, и горят на этой грязной побелевшей мордочке глаза, словно два фонаря.

Я сидела так тихо, что даже и сердце у меня вроде не билось. Не шевелилась ни вот столько. А Грегорьян все равно узнал. Он поднял глаза и взглянул в зеркало. Увидел меня и ухмыльнулся. Жуткая это была ухмылка – словно не человек ухмыляется, а скелет. И я поняла, что мадам его не сломает и не приручит, никогда.

– Ладно, пока что хватит.

Ундина прикрыла кювету салфеткой и направилась в дом. Чиновник последовал за ней, за двумя бледными полумесяцами, подмигивавшими ему из-под свисающих концов одеяла.

– А для чего это? – Они сидели на кровати скрестив ноги, лицом к лицу, и чиновник смотрел на темную, еле различимую в тени полоску мягких, вьющихся волосков. – Этот порошок, который ты делаешь из собак.

– Мы смешиваем его с чернилами и вводим под кожу. – Ундина показала свою руку. Сейчас, в полумраке, не было заметно ни малейшего следа татуировок. – Каждый рисунок обозначает один из ритуалов, обязательных для женщины, обладающей силой, а каждый ритуал знаменует новое зрение. А все эти познания, вместе взятые и нужным образом примененные, дают власть.

Одна из ее татуировок ярко вспыхнула – маленькая рыбка, словно просвечивающая сквозь кожу.

– Умение включать и выключать эти рисунки – знак власти.

Загорелась вторая татуировка, третья, четвертая… Пирамида, стервятник, венок из детородных органов. Словно созвездия на ночном небе, вспыхивали змеи, и полумесяцы, и алхимические символы элементов.

– Микрофлора Миранды почти несовместима с земной биологией. Введенные под кожу, эти бактерии получают достаточно питания, чтобы остаться в живых, но размножаться не могут. Так вот они и сидят там, полуголодные и коматозные, пока я их не разбужу.

Теперь все ее руки почти до самых плеч были покрыты причудливыми, сверкающими орнаментами.

– А как ты это делаешь?

– Совсем просто, это – чуть ли не первое, чему нас учат. При нормальной температуре тела они темные, чуть-чуть потеплее – зажигаются. Вот, попробуй сам. – Она взяла чиновника за руку. – Тут же нет ровно никаких хитростей. Сосредоточься на кончиках пальцев, представь– себе, что они теплеют. Думай о горячих вещах.

– Ну как? – спросила Ундина через минуту.

– Н-не знаю… – Чиновник ощущал в пальцах какое-то слабое, то ли есть оно, то ли нет, покалывание.

– Не знаешь, потому что не веришь. Думаешь, это просто внушение. Вот, посмотри. – На конце ее пальца горело крохотное изображение солнца. – Это мой самый первый знак. “Сделай свой палец горячим”, – сказала богиня, и солнце вспыхнуло. Я была ошеломлена. Я почувствовала, что теперь жизнь пойдет другим путем, что теперь все вещи станут другими.

Ундина гладила ногу чиновника; ее пальцы медленно скользили вверх, быстро перебегали вниз и снова вверх. Вниз-вверх, вниз-вверх…

– Какая еще богиня?

– Когда тебя обучают чему-нибудь духовному, истинному, нельзя считать, что ты получаешь знания от человека. Учитель приобщает тебя к божественному, а значит – находится в единении с Богом. Когда мадам Кампаспе обучала Грегорьяна и меня, она была для нас богиней.

Продвинувшись чуть дальше, ее рука погладила член чиновника, успевший за это время подняться и затвердеть.

– А теперь я буду твоей богиней. Она легла на спину, широко раскинув ноги, и привлекла чиновника к себе.

– Я хотел поговорить о Грегорьяне, – неуверенно запротестовал чиновник, чувствуя, как две настойчивые руки направляют его в теплые влажные глубины.

– Одно другому не мешает. – Ундина крепко прижала его к себе и перекатилась; теперь чиновник лежал на спине, а она сидела на нем верхом. – Ритуал, которому обучит тебя богиня, способ контроля над эякуляцией, известен как Урборос, по имени великого змея, вечно самовосстанавливающегося, вечно пожирая свой собственный хвост. Идеальный пример замкнутой системы, системы, невозможной в профанном мире, даже у вас, там, в ваших летающих металлических городах.

Ундина двигалась вверх и вниз, медленно и плавно, как лебедь по поверхности ночного, освещенного луной озера. Чиновник поднял руки и погладил груди, чуть покачивавшиеся над его лицом.

– Эта методика имеет большие физиологические преимущества; кроме того, она является великолепным введением в тантрические мистерии. Так что же конкретно хочешь ты узнать про Грегорьяна?

Ундина мягко опустилась на чиновника; он почувствовал сперва ее соски, затем – грудь, живот, подбородок.

– Я хочу знать, где его найти.

– Скорее всего – в нижнем течении реки. Рассказывают, что у него есть постоянное жилище в Арарате, может, это и правда, а может – врут. Грегорьяну совершенно не нужен какой-то там постоянный адрес, он не хочет, чтобы каждый желающий мог его найти.