Путь самурая

Уже уходя, я спросил у Гаврикова, не волнует ли его тот факт, что неизвестный ему человек (я имел в виду себя) тренируется у него в искусстве стрельбы из оружия, явно предназначенного для тихого и коварного убийства. Нет ли у него по этому поводу каких-либо вопросов: например, кого это я собрался убивать и не стоит ли меня отговорить от этого дела?

Гавриков лишь усмехнулся и, пожав плечами, равнодушно сообщил, что он вообще-то в курсе моих дел, насколько можно быть в этом деле в курсе. Что за меня поручился человек, которому он доверяет больше, чем самому себе, и потому он не собирается задавать мне такие вопросы. Он не сказал: «такие глупые вопросы». Просто вежливый человек.

Ну что же, пора и на охоту?

Что с собой взять? «Макаров», однозначно. Мелкашки пока светить не буду. Если придется стрелять – пусть это будет «макаров». От него потом можно безболезненно избавиться. А вот «марголин» и ТОЗ мне нужны не на один раз…

Я сел в нагревшуюся на солнце машину, предварительно открыв дверцы и подождав минут пять, чтобы из салона вышел воздух «парной». Уложил карабин, завернутый в кусок брезента, на заднее сиденье, «марголин» под водительское сиденье, «макаров» сунул в обычную форменную кобуру, которую я всегда ношу на поясе, есть там пистолет или нет. Пистолет обычно я получаю только на дежурство в РОВД и сдаю по уходе на отдых, участковые же не опера, нам не доверяют оружие для повседневного ношения – вдруг себе ногу прострелим! Или вместо того, чтобы пальнуть в ресторане в потолок (как делают крутые опера), начнем стрелять по официанту или по администратору.

Сарказм, конечно. Злая шутка. Но в каждой шутке есть только доля шутки. Считается, что пистолет участковому не нужен и что участковые должны действовать только добрым словом и убеждением. Начальство определенно не знает изречения: «Добрым словом и пистолетом вы можете добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом». Приписывается Аль Капоне.

Я не стал оставлять машину у Сазонова, хотя адрес, который мне нужен, находился на моем участке, всего в километре от дома моего тренера. Мало ли куда придется поехать – тащиться потом до дома Сазонова, терять время? Лучше пусть машина будет под рукой.

Когда проезжал мимо павильона Армена, вспомнил, что к нему так и не зашел, некогда было. Не до него сейчас. Успеется! Никуда Армен отсюда не денется.

Это был частный дом, закрытый глухим забором. Я опасался, что будет лаять собака, но никакой собаки в этом доме явно не было. Но никто и не открывал. Переулок этот глухой, дом стоит практически в самом конце переулка, так что я начал подумывать о том, как бы мне перемахнуть через потемневшие от времени доски забора и проникнуть на запретную территорию. Если кто спросит, зачем я туда полез, скажу, что услышал крики о помощи и решил узнать, кто кричит на вверенном мне участке и по какой причине.

Как я оказался в переулке? Это мой участок, и я просто-напросто обхожу его с целью вручения визиток и явления своего светлого лика пред очами граждан, проживающих на данном участке. Только на прошлой планерке нам опять вдалбливали, что мы недостаточно активно ведем профилактическую работу, не обходим свою территорию и что несчастные граждане нас не знают в лицо. Будто бы от того, что нас будут знать в лицо, зависит уровень преступности на отдельно взятом участке. Показуха чертова, и больше ничего!

Как я могу без санкции прокурора лезть через забор на чужую территорию? К сведению обывателя, любящего требовать предъявления санкции прокурора, есть одна оговорка: если я уверен, что за закрытой дверью совершается преступление, или у меня есть достоверные сведения, что за дверью скрывается преступник, совершивший преступление и находящийся в розыске, – я имею право сломать эту дверь и войти. НО! В течение двух часов нужно будет известить о факте моего проникновения районного прокурора. Для принятия решения по правомочности, так сказать.

Увы, этим правом практически не пользуются, и по понятным причинам – кому охота получить крепкий геморрой на свою многострадальную задницу? Целыми днями доказывая, что ты на самом деле должен был пресечь совершаемое преступление, а не повелся на крики расшалившейся молодежи! Увы, смельчаков, которые решатся на подобное деяние, очень, очень мало, а возможно, и вообще нет на белом свете. Повывели.

Я прошелся вдоль забора, прислушался – полная тишина. Оглянулся по сторонам – улица пустынна, никого нет. И тогда только уцепился за верх забора, подтянулся неожиданно легко и одним движением перемахнул на другую сторону, приземлившись в траву-мураву, выросшую на утоптанной дорожке к дому.

Похоже, что по этой дорожке ходили совсем мало, и потому в душу закрались тоскливые и смутные подозрения, что вся моя затея обернется гигантским пшиком.

Дом обычный, каких много, построен еще до войны, серый, обитый потемневшими от времени досками. Ставни облупились, а раньше они были крашены голубой и белой краской. Красиво, наверное, выглядели, когда были новыми, крашеными, нарядно!