Путь самурая

Дорман оказался прав: месье Агани действительно обладал лёгким характером и проявил удивительную готовность к общению с незнакомцем, который свалился на его голову неизвестно откуда. Даже не дослушав толком мою повесть, он уже выразил горячее желание встретиться со мной и поведать через меня английским читателям, как же на самом деле обстоят сейчас дела в Косово. Горячность, с которой этот парень излагал свои мысли, заставила меня усомниться в объективности его информации. С другой стороны, будь я даже настоящим журналистом – какое мне было дело до английских читателей? Или до косовских албанцев, которых, судя по словам Ахмеда Агани, живьём поедали сербские головорезы? Сто процентов журналистов, известных мне лично или по «делам их», на каждом шагу позволяли себе отклоняться от истины, работая по принципу: «чистая правда плюс-минус километр». Никогда не забуду залитое слезами, буквально опухшее от слёз лицо пожилого корреспондента, встреченного мною ночью, во дворе общежития, где разместили группу московских журналистов. Этого собкора центральной газеты кабульские кагэбэшники вывезли на место, где за день до этого «духи» расстреляли нашу колонну. Не знаю, что они ему показывали, но, вернувшись в общежитие, он несколько дней беспробудно пил. И рыдал. И снова пил. Он был честным русским человеком с большой душой и добрым сердцем, но, когда через несколько недель я случайно прочёл его статью, в которой описывалось, как наши воины-интернационалисты привозят в афганские кишлаки продукты, и старейшины со слезами на глазах благодарят их за братскую помощь… Ну что тут можно было сказать?

Несколько моих замечаний по части сербского национализма разрушили последние преграды, и в итоге мы замечательно поладили с месье Агани. Он даже предложил познакомить меня со своими друзьями, так как у него уже была назначена встреча в баре «Эклектика». Иного способа встретиться в этот вечер у нас просто не было. Немного поколебавшись, я всё же принял его предложение и, добросовестно выслушав адрес бара и ещё массу полезных сведений, вежливо распрощался. С несказанным облегчением положив трубку, я с трудом поборол естественное желание открыть бар и хлопнуть залпом грамм сто прямо из горлышка. Всё равно чего, лишь бы покрепче. Удивительная страна – Россия! Даже несколько лет, проведённых в ней, уже накладывают свой отпечаток.

* * *

Оставив «Порше» на подземной стоянке, в назначенный час я интеллигентно подъехал к «Эклектике» на такси. Совсем ни к чему было начинать знакомство со столь явной демонстрации своего финансового превосходства. Хотя если сведения Дормана насчёт родственников месье Агани были верны, то в этом пункте я скорее проигрывал, чем выигрывал. Даже не читая газет, я хорошо знал, что именно албанская организованная преступность занимает сейчас ведущее место на европейском рынке торговли наркотиками. Албанцам удалось подвинуть на этом поприще даже традиционных королей рынка – сицилийцев, в основном за счёт удивительной жестокости и неразборчивости в средствах. Албанцы предпочитали сначала стрелять, а уж затем договариваться, что в каком-то смысле делало их похожими на российских бизнесменов с бычьими затылками.

Внутри бара всё выглядело по-прежнему, разве что в «углублении» сцены работала другая команда, избравшая в качестве спецодежды чёрные концертные фраки. Участники группы умудрились объединить в единое целое флейту, гобой, контрабас, банджо, пару гитар и синтезатор, и что самое интересное – согласованное звучание этих инструментов отдалённо походило на музыку. Оглядевшись, я заметил своего старого знакомого – маленького человека, любившего говорить правду. Уже известная мне компания сидела за своим постоянным столиком. Сегодня в зале дежурил другой метрдотель, и, заметив невдалеке фигуру в бархатном камзоле, я решительно устремился в том направлении. Любезность Агани не имела границ, и он обещал предупредить о моём визите.

– Простите, месье, – я был робок как никогда, – у меня здесь назначена встреча… месье Ахмед Агани, журналист. Вы не могли бы…

– Ваша фамилия? – перекрикивая музыкантов, спросил метрдотель. В отличие от вчерашнего юноши, этому месье было далеко за шестьдесят лет, и вид он имел такой важный, что сама мысль о даче ему взятки должна была показаться кощунственной.

– Дюпре! Андре Дюпре, – также напрягая связки, прокричал я в ответ. Похоже, этот пассаж музыкантам особенно удался.

– Пойдёмте, – кивнул седовласый метр, и, удивляясь своей смелости, я вытащил из кармана пятьдесят франков. Длань берущего соединилась с дланью дающего безо всяких приключений. Уж если даже боги принимают взятки… – Месье Агани, к вам месье Дюпре, – и, вежливо представив меня молодому албанцу, метр тихо испарился.

– Рад, что вы пришли, – с искренней радостью в голосе приветствовал меня Агани. – Знакомьтесь, это мои друзья.

– Андре Дюпре, – сообщил я всем собравшимся, дабы не затягивать эту церемонию. – Скромный писатель, пытающийся найти себя на поприще журналистики.