Путь селекционера

Пока мы шли, он мне рассказывал об их устройстве, о секциях, помогающих жить людям из Низших миров, обсудили, на какую работу меня скорее возьмут, и так далее. Наконец, когда мы уселись за стойку и заказали пива, он спросил:

– Ну, о чём ещё рассказать?

– Расскажите, почему вы здесь живёте? Почему не на обычных планетах?

Йелим отхлебнул из кружки и продолжил:

– Знаешь о теории относительности?

– Более-менее. Ну, время… – Я лихорадочно вспоминал, что я читал на терминале после прилёта на Фрейм. Что же оно делает. Искривляется? Замедляется? А, Бак с ним. – Заменяется.

– Искривляется, но не суть. – Йелим энергично махнул рукой. – Так вот, время – такой же ресурс, и если есть вариант тратить его медленнее, хотя бы относительно других существ, то почему нет? Пока у нас месяц проходит, у них там несколько раз урожай успевают собрать. В общем, у нас всего в избытке. Но фрейм для этого должен двигаться быстро, я сам точно не знаю… И возможно, это на краю… диска. И в одну сторону улетим – плохо, и в другую – сам понимаешь, что будет.

Признаться, я ничего не понял, и мне показалось, что и сам Йелим не понимает.

– И что же будет?

– Нас расплющит в лепёшку. Поэтому мощные двигатели на каждом фрейме стоят.

– Понятно. А как они работают?

– Был один умный мужик…

Я понял, что пора его прервать, поскольку знал он явно едва ли больше моего. Поэтому я предложил беспроигрышный вариант, поднимая кружку:

– Ну, давай за умных мужиков!

– За них!

Выпили за умных, заказали ещё.

– Расскажи, кто у вас тут главный? Самый главный.

– Самый главный… – Йелим запнулся, будто вспоминая что-то. – Хм… есть у нас несколько планет, бывших обитаемых миров, откуда всех эвакуировали. Там теперь самые главные живут; это так называемый Высший Совет Флюксов.

– Это люди? Почему они живут на планетах, а не на фреймах?

– Да, вроде людей. На одной из планет нашли интересную технологию. Благодаря ей мы смогли объединить несколько людских разумов в один коллективный, и теперь их воля передаётся на все фреймы с помощью ретрансляторов. То есть они, по сути, – голова КФИМа и в прямом, и в переносном смысле. А на планетах они живут, потому что там у них больше времени думать и принимать решения. Правда, работа эта – то ли благословение, то ли проклятие. Ведь, с одной стороны, ты главный, гордость всего КФИМа, а с другой… Не просто же так их называют «скоротечниками». Передовые учёные, кстати, тоже с ними живут: там у них больше времени на исследования… по сравнению с нами.

– Понятно. Значит, живут они меньше нас?

– Ну, как сказать… Относительно нас – да, но и мы, и они, к примеру, прочитаем за жизнь одинаковое количество книг. Вот и понимай, как хочешь.

– Хочу, но не понимаю, – признался я.

– Ладно. Пока у тебя каша в голове, это бывает. Потом разберёшься.

– Ясненько. Ну, давай тогда за «главных»!

Так мы сидели до самого закрытия, а потом отправились к нему домой и, даже не раздеваясь, завалились спать.

Так и пошла жизнь в доме Йелима. Он работал в участке, а я – в бистро на окраине города, принадлежавшем семейной паре. Я там был официантом, попутно ходил в общество, помогающее освоиться чужакам, и писал стихи. Я попробовал даже написать рассказ в духе тех, которыми раньше развлекал Кора и Нука: например, как на далёкой планете на деревьях росли сорочки, которые сами умели рассказывать сказки.

Йелим прочёл черновик и хмыкнул: «Не было такого», после чего посоветовал даже не соваться с этим в издательство. Конечно, я попробовал и, конечно, – безуспешно. Стихи мои в итоге тоже оказались никому не интересны: здесь модно было писать о другом, а о другом я не хотел. Да и чем больше я узнавал этот мир, тем больше убеждался – стихи, как и многое другое творчество здесь давно отмерло. Конечно, я мог бы найти кружок по интересам, но это были бы скорее историки, которые эти стихи изучают.

Все библиотеки тут были завалены мемуарами неизвестных людей, и складывалось ощущение, что каждый, у кого была толика свободного времени, писал о себе. За всё время жизни на Фрейме я хотя и видел читающих людей, но не видел ни одной художественной книжки! Скукота.

Йелим оказался хорошим наставником, всегда объяснял мне что-то и помогал. Мне даже было стыдно, что мы познакомились при таких печальных обстоятельствах. Конечно, я твёрдо сказал себе: «Не смей привязываться к кому-либо здесь! Все враги!» Это сработало – по крайней мере, поначалу, – но потом я всё равно привязался к новому знакомому. Впрочем, и от своей цели я не отходил. Поиск планет Флюксов оказался делом сложным. Первой и плохой, и хорошей новостью было то, что тогда, в баре, Йелим рассказал не всё. Для начала, на планетах жили не только сами Флюксы и небольшая группа самых выдающихся учёных: там обитали вообще все учёные, давшие «согласие на невылет» и полный отказ от использования Мирового Пути.