Путь шута

Рвануло минут через двадцать — когда первые жаркие угли прогрели песок до температуры, достаточной для возгорания пороха в капсюлях русских гранат. Грохот взрыва раскатился по площади, звоном отразился в стеклах домов, молотом ударил в уши парализованного ужасом Ардиана. Сразу же за взрывом последовали крики — истошный женский визг, жуткая ругань бандитов, вопли раненых. Из-за разрушенной кирпичной стены выскочил парень с косой — но уже без цепи. Вместе с цепью он потерял и руку — из неправдоподобно короткой культи, заканчивавшейся почти у плеча, торчало что-то белое, и как из шланга хлестала кровь. Парень добежал до середины площади, споткнулся, упал и больше не шевелился. Песок вокруг него постепенно приобретал красивый розоватый оттенок.

Откуда-то примчался армейский джип с мощными галогеновыми прожекторами на высокой, приваренной к корпусу раме. Выскочившие из джипа люди — по виду такие же бандиты, что и патрульные, только постарше и пострашнее — бросились в разрушенный дом, на ходу вытаскивая из-за пояса огромные черные пистолеты. Обошлось, однако, без стрельбы — да и в кого там было стрелять? Из развалин вытащили два тела — мертвых или контуженых, Ардиан толком не разглядел. Еще трое парней вышли сами — один при этом выглядел совершенно сумасшедшим и время от времени кидался на приехавших на джипе, словно бойцовый петух. В конце концов его успокоили хорошим крюком в челюсть и затащили на заднее сиденье машины — приходить в чувство. Шофер джипа подошел к неподвижно лежащему в центре площади парню с косой, что-то ему сказал и, не дождавшись ответа, перевернул тело носком сапога. Секунду он всматривался в лицо парня, потом плюнул на розовый песок и зашагал обратно к машине.

Потом один из приехавших поднес к глазам небольшой бинокль и начал методично осматривать все выходящие на площадь здания. Ардиан, преодолевая мучительное желание мгновенно провалиться сквозь землю или, по крайней мере, скатиться по лестнице на первый этаж и оттуда в подвал, вжался в жесткий, засыпанный песком и обломками бетонной опалубки пол. Он знал, что никакой бинокль не поможет человеку на площади увидеть его худенькую, сливающуюся с полом фигурку, но страх не слушал доводов рассудка. Ему снова хотелось бежать, бежать, как можно быстрее и как можно дальше. Но Ардиан не побежал. Он прождал десять минут, отсчитывая про себя секунды и внимательно прислушиваясь к шагам внизу — не приближается ли кто-нибудь к дому. На счет «шестьсот» он осторожно приподнял голову и увидел, что человек с биноклем уже не высматривает таящихся в засаде врагов, а разговаривает с кем-то по допотопному сотовому телефону. Убедившись, что его укрытие не привлекает внимания бандитов, Ардиан змеей проскользнул к лестнице в подвал и через четверть часа был уже у себя дома.

Вечером, за ужином, все разговоры крутились вокруг взрыва в квартале Серра. Отец сказал, что при взрыве погибли двое бандитов Хашима Тачи и еще трое получили ранения и контузии. Сын одной женщины, которая работает у них на акведуке, сошел с ума, добавил отец. Ардиан подумал, что это наверняка тот самый парень, которого вырубили ударом в челюсть. Мама пожаловалась, что жить на рруга Курри стало совсем невозможно, и завела свою любимую песню о том, что надо бы переехать в центр города, где стоят батальоны Совета Наций и бандиты не осмеливаются появляться с оружием в руках, не говоря уже о том, чтобы кидать друг в друга гранатами. Раши сказал, что, по его глубокому убеждению, никто ни в кого ничем не кидал — просто малолетки, работающие на Хашима Тачи, не сумели прочитать инструкцию к взрывному устройству, украденному у «голубых касок». Ардиан отмалчивался и думал о том, что скажет назавтра Скандербегу.

Говорить, однако, почти ничего не пришлось. Скандербег вышел к нему сразу же, не заставив ожидать ни минуты, угостил солеными орешками и предложил пива. Орешки Ардиан взял, а от пива отказался — в свои десять лет он еще ни разу не пробовал спиртного и боялся оскандалиться перед таким уважаемым человеком.

— Молодец, парень, — сказал ему Скандербег. — Сам придумал этот фокус или подсказал кто?

Ардиан мог бы признаться, что закопать гранаты под кострищем посоветовала ему обитавшая меж звезд безымянная Сила, но почувствовал, что великан не поверит ему. Поэтому он ответил:

— Сам, эфенди.

— Очень хорошо. — Хризопулос выглядел довольным. — Ты вывел из строя пятерых солдат этого выродка Тачи. За каждого из них тебе причитается по тридцать евро — всего сто пятьдесят. Сто евро вычитаем — это стоимость гранат. Пятьдесят евро получишь у Петра.

Ардиан слушал его, не веря своим ушам. Пятьдесят евро платили отцу за месяц работы на акведуке. Огромные деньги. Он заработал их за три дня, заплатив за них несколькими выбитыми зубами, синяками на ребрах… и убийством пятерых человек. Нет, не пятерых — отец же говорил, что погибло всего двое. Но, видимо, оставшиеся в живых уже не годятся для службы в отряде Хашима Тачи, иначе с чего бы Скандербег стал платить за них как за убитых?