Путь слез

– Я слыхал про с-с-скандинавов, которые однажды сбились с пути, и к-к-корабль викингов разбился о с-с-скалы. Они вс-с-се промокли и едва ос-с-стались в живых, но без огня и к-к-крова. Г-г-говорят, они вырыли пещеру в с-с-снегу и легли тес-с-сно друг к другу. Так они с-с-спрятались от ветра и… с-с-согрелись… М-м-может и мы поступим так же…? – неуверенность в голосе выдала сомнения Петера.

Карл пробрался ближе к ним и слушал.

– Но, Петер, – захныкал он, – мы не можем…

– Хватит! – гаркнул Вил. – Ничего другого нам не остается.

Вил прокричал план остальным. Крестоносцы не верили свои ушам и стояли неподвижно, будто бы ожидая чего-то иного.

– Вы что, оглохли? Делайте что сказано. Н-н-начинайте рыть прямо здесь, – указал он на наносную груду снега с подветренной стороны и швырнул Отто к зубчатой гряде. – Копай… Всем копать… и быстрей.

Дети нехотя стали голыми руками копать нору, пригоршнями выбирая снег из дыры в снегу. Снег с новой силой стал вгрызаться им в лица, а Вил все пинал и колотил товарищей, дабы они копали глубже и глубже. Но больше всего их подстегивал пугающий рев ветра, и спустя короткое время крестоносцы вырыли достаточную норку и дружно повалились внутрь.

Пока они неуютно тормошили соседей, стараясь устроится поудобней, Петер успокаивал их:

– О, мое малое стадо. Тише, тише, успокойтесь. Ailes klar.

Его голос умиротворял. Даже в кромешной темноте ему удавалось ободрять и успокаивать тревогу.

– Мы все сейчас похожи на маленькие печки, не правда ли, – продолжал Петер. – Верно, мы маленькие печки с большими сердцами, – он усмехнулся, но дети угрюмо молчали. – Ладно, ладно. Каждый из нас похож на бурдюк с горячей водой. Ежели мы теснее прижмемся друг к дружке, наверное, произойдет чудо, на которое мы все так надеемся.

Как выводок птенцов сидели в своем снеговом гнезде семнадцать детей и один старик, как одно большое шерстяное покрывало, безмолвно и без малейшего движения. Но скоро слова Петера стали сбываться. Детям стало так тепло, словно они попали домой, каждый на свою постель, и укрылись стеганым маминым одеялом. Они почувствовали себя в безопасности и безмятежно засыпали. Где-то там бушевала буря, занося мир снегами, а дети мирно спали, пока сквозь стены пещеры не забрезжил рассвет.

Над горной рябью заблистало утреннее солнце и залило снег красно-розовым сияньем. Горные вершины молчаливо смотрели себе под ноги, на заснеженную тропу, и терпеливо ожидали, когда же крестоносцы выберутся из своего снежного кокона. Дети стали беспокойно ерзать: сказывалась непривычность места для ночлега. Мария оказалась в самом центре общей кучи и проснулась первой.

– Мне жарко, – пожаловалась она. – Мне жарко и нечем дышать!

Рядом тормошилась Анна, зажатая в тисках тел. Она проснулась с криком на устах.

– Выпустите меня отсюда! Быстрей выпустите меня отсюда!

От ее визга стали просыпаться остальные дети, непонимающе озираясь вокруг себя. Они мало что могли различить в мутном свете, но стало ясно, что за ночь их пристанище замело, и вход плотно прикрыт толщей снега.

– Я не могу дышать! – снова пискнула Мария.

– Я тоже! – закричал Отто, который принялся расталкивать и распихивать навалившихся на него крестоносцев.

– И я! – добавил чей-то сдавленный голос.

Разношерстный комок стал панически шевелиться и корчиться: дети отчаянно бились о стены ледяной могилы. Петера так сильно придавили лицом к снеговому потолку, что он не мог вымолвить и слова. Вил лихорадочно лягал и бил кулаками по льду, пока, наконец, не протаранил стену ногой. Дети вывалились из пещеры прямо на свежевыпавший снег.

Петер вышел последним: он полз на животе, помогая себе дрожащими руками. Какое-то время он лежал неподвижно, затем с трудом поднялся на неуверенные ноги, – как цыпленок, который только-только вылупился из яйца. Он стоял и морщился от яркого солнца. От медленной широкой улыбки сосульки, которые свисали с его всклоченной бороды, стали одна за другой падать, что вызвало целый взрыв хохота. Страх прошел, на душе у всех стало спокойно.

Вил отряхнул с накидки прилипший снег и соскреб сосульки, образовавшиеся у него на гетрах.

– Бог ты мой, а я не прочь повторить наш ночлег.

Карл засмеялся. Его рыжие кудри, тяжелые от свисающих комьев снега, плотно пристали к раскрасневшимся ушам.

– И я не против, брат. Ты только подумай, какие про нас пойдут легенды!

* * *

Пока дети обминали несколько коротких спусков, преодолевали гребень невысокой горы и входили на пустынный перевал Гримзель, солнце поднялось высоко над головой, и воздух постепенно прогревался.

– Дети, – провозгласил Петер, когда они оседлали новую вершину, – позвольте мне кое-что вам показать. Вон там, на четверть мили в сторону.

Я вижу только белую, – прищурилась Мария, – какую-то белую речку, что ли?

– Это, моя драгоценная, некоторые и впрямь зовут речкой, но это река изо льда и снега. Это ронский Gletscher.

– А что такое, этот gletscher? – озадаченно спросил Ион.