Путь слез

–  Ragazzo,тебе следует знать, что первые из вашего Похода, благополучно направляются к Иерусалиму. Мы слышали, что неверные теряют рассудок при одном только упоминании о детях-крестоносцах!

– Вы уверенны?

–  Si.,но знаете, море есть море, и слухи есть слухи. Люди говорят… Кто их знает, правда это или нет. Моряки – люди смышленые, а порой, коварные.

Петер не удивился тому, что человек пошел на попятную. Он бы вообще предпочел капитана простоватого и менее хитрого. «Море и свой корабль – вот все, что ему надобно знать. Он и так с лихвой остер на язык, да и вид плутоватый», – подумал он.

Тревога Петера нарастала. Он не доверял Оттавио и пристально следил за ним, а у самого внутри все холодело от предчувствия чего-то страшного. Оттавио был высок и строен, как мачта позади него. С широких плеч свободно спадала белая рубаха, а поперек пояса красовался шелковый кушак. Большая голова была повязана красным платком. В тусклом свете корабельных факелов слабо поблескивала в ухе единственная серьга, толстая пятерня слишком привычно покоилась на эфесе серебряной сабли – по-видимому, верного товарища.

– Не сомневаюсь, мой товарищ сообщил вам о плате, – продолжал Гаетано.

Петер на мгновенье задумался, затем горячо ответил:

–  Si,Вот, – продолжал он уже медленно, – все, что у нас есть. – И положил скромный кошелек на отрытую ладонь капитана.

Гаетано откинул голову назад и расхохотался.

– Ты и верно священник! Это видно по твоим уловкам мошенника. Мы условились о сумме, мой друг: шиллинг за каждого пассажира… кажется, их пятнадцать?

– Это была первоначальная цена. Однако я сказал вашему компаньону, что мы с радостью отдадим все имущество.

Гаетано взвесил тяжесть монет на ладони и притворно-разочарованно вздохнул:

– Ах, падре! Вы меня убиваете. Мне ведь предстоит и кормить их, и выслушивать их жалобы, и… да ладно. Быть может Господь еще более благословит наш путь за мое бескорыстное сердце. – Гаетано перекинул кошелек в руки Оттавио и улыбнулся. – С первым светом вам надобно быть на этом месте, или же мы отплывем без вас.

Петер с Вилом вернулись к ожидавшим их детям и объявили:

– Мы нашли корабль, и отплываем на заре! – победоносно воскликнул Вил. Его товарищи с радостными возгласами окружили предводителя, дабы услышать о корабле, и вести про Николаса и первой волне крестоносцев.

– Говорят, что наши братья и сестры достигли Иерусалима, и неверные бегут в страхе! Мы отвоюем Палестину, как и было предвидено!

Вскоре дети вовсю болтали о кораблях и океанских волнах, о сарацинах и всем прочем. Наконец Петер прервал всеобщее ликование и повел отряд, который, надо сказать, продолжал пополняться, к открытому пространству на краю пристани.

– Численность всегда обладает силой, – сказал он. – Даже когда это всего лишь много детей и один-единственный старик. Вил приказал разжечь костер, а детям было велено поделиться остатками провизии с теми, кто ничего не имел. Петер отыскал двух пьяных солдат, и, в обмен на молитвы о душах усопших матерей, приставил их стеречь растущую паству. После скудного ужина, короткого разговора и нескольких тихих молитв все дети – около двух десятков – улеглись спать в теплом сиянии бесстрастного костра.

Петер пробудился еще до рассвета и принялся бродить посреди спящих невинных, которые тесно прижались друг к другу. Он снова и снова падал на колени и молил Бога о милости на каждого из детей: на тех, с кем он многое прошел, и на тех, которых он только узнал. После того, как он возложил руки в последний раз, он отполз к дальнему углу и распластался на мокрых от росы досках.

– Дорогой Господь, – простонал он, – нет моих сил, чтобы прощаться с возлюбленными детьми, и не осталось сил возвращаться обратно горами.

Он устал. Он был сокрушен.

Глава 27 Свобода

Когда яркие предрассветные звезды потонули в дымном мареве утра, Вил вскочил на ноги и принялся поспешно расталкивать спящих товарищей.

– Подъем, мои воины, проснитесь! Сегодня мы отплываем. Просыпайтесь! Просыпайтесь!

Но в приказаниях не было надобности: восхищенные крестоносцы сами поднимались и торопились построиться привычной колонной. Они перешептывались и хихикали, болтали и довольно фыркали, предвкушая славу приключений и грядущей победы. Когда возросшая толпа детей собралась-таки воедино, крестоносцы безбоязненно подняли кресты и зашагали к пристани.

Когда они достигли пирса, где стоял «San Marco», их встретило недовольное ворчание матросов, готовящих корабль к отплытию. Морякам мало доставляло радости соседство «целого выводка отрепышей» и они не преминули выразить свое недовольство, подняв гвалт сквернословии и самых мерзких проклятий. Однако, завидев Фриду – хрупкую, нежную, светловолосую, уже совсем взрослую девушку в самом соку, – они прикусили языки и, отложив работу в сторону, похотливо глазели на нее. Вил рассвирепел, но ему оставалось лишь бросать то на одного, то на другого гневный взгляд и молиться, чтобы капитан подоспел вовремя.