Путь слез

Мальчик сдерживал горький ком, который подступал к горлу, и глотал слезы. Он еще не свыкся с видом мертвых лиц, и они своими широко раскрытыми глазами и мертвенной бледностью все еще вселяли ужас в сердце.

– Все, кроме Соломона, – подсказала Мария.

– Да, сестра, кроме бедняги Соломона, – согласился Вил и бросил на священника сочувствующий взгляд. – Нужно похоронить друзей здесь, на берегу возле скалы. Вы все знаете, что надо делать.

Тела бережно омыли буроватой водой, которая так недавно погубила их, и положили в мелкие могилы, вырытые в болотистой почве. Могильные холмики тщательно выстроились в ряд, и Петер медленно вознес молитву. Тело его ныло от боли, а сердце – от тоски. Дети почтительно стояли, но слушали его вполуха, и даже сам Петер чувствовал, что молитвы его пусты, бесполезны и идут вразлад со скорбью в душе. Погребение проходило словно во сне, смутном, туманном, который, едва начавшись, закончился. А когда он произнес последнее «аминь», дети просто безмолвно разбрелись по берегу в поисках уцелевших пожиток.

Спустя час малоуспешных поисков Вил повел мокрых дрожащих крестоносцев вверх по реке мимо разрушенной плотины к мельнице, которая никак не пострадала от бедствия. С громким проклятьем парень выбил дверь, сорвав ее с петель, и приказал всем войти внутрь.

Карл с Георгом зажгли небольшой костер, и отряд жалостливо сгрудился вокруг него. Мария взобралась Петеру на колени и прижалась к груди.

– Все будет хорошо, папа Петер. Вот увидишь, и Соломон найдется.

Борода священника была сплошь заляпана кровью, а тонкие белесые волосы слиплись от грязи, отчего голова казалась еще больше. Он ничего не ответил, только обнял своего дорогого агнца, а из глаз потекли горькие слезы.

К полудню Вил собрал своих крестоносцев и произвел осмотр сохраненного имущества. Довольный тем, что им удалось найти несколько одеял, мешков и кое-что из еды, он приказал солдатам выступать.

– Слушайте меня: мы идем дальше. – Он повернулся и печально посмотрел на Фриду. – Можешь плакать, Фрида, но нам нужно идти дальше. Фридрих, у тебя сломано запястье, а у тебя, Ион-второй, – нога. Вы вдвоем должны вернуться в Ольтен.

– Нет, Вил! – запротестовал Фридрих. – Я уже столько прошел и не вернусь обратно. Да и подумай, что с нами может случиться в Ольтене?

Вил ненадолго задумался, припоминая зубоврачебную практику Петера в том городе, и прикидывая, как она может сказаться на крестоносцах. Но он умело скрыл свои сомнения и строго повторил.

– Доротея позаботится о том, чтобы найти вам достойный дом.

– Но…

– Довольно. Это приказ.

Восьмилетний мальчик беспомощно посмотрел на товарищей, глазами моля их вступиться за него.

– Фридрих, – ласково проговорил Георг. – Вил прав. Тебе надо вернуться назад. Ион-второй не справится сам: ему нужен верный друг, да и не стоит лезть в горы со сломанным запястьем. Думаю, на это воля Божья.

Фридрих неохотно кивнул и надрывающимся голосом попрощался со спутниками. Он думал, что насовсем.

Глава 15 Нет большей любви

К сумеркам отряд вышел на широкую долину, отделяющую их от долгожданных Альп. Вил приказал своим подопечным разбить стоянку, и вскоре все плотно сгрудились около небольшого костра, громко потрескивающего на открытом прохладном воздухе. Многие дети ушли в себя, тихо скорбя о потерянных друзьях, и оттого губы у них были поджаты, а щеки – влажны от слез. Петер засунул руку за пазуху и, к своему облегчению, обнаружил сверток на его законном месте. Он раскрыл его и вынул три пергамента. Старик бережно положил страницу из Аристотеля себе на колени, а Писание дрожащими руками поднес к глазам. Он стал читать его при свете костра – сначала про себя, затем, забывшись, вслух, все громче и громче: «Все они от Тебя ожидают, чтобы Ты дал им пищу их в свое время. Даешь им – принимают, отверзаешь руку Твою…»

Внезапно по стоянке пронесся резкий порыв ветра, от которого огонь прижался к земле, а драгоценный свиток Аристотеля сорвало с колен Петера и унесло как сухой осенний лист. Он пролетел над головой онемевшего Петера и, было, стал спускаться, как ветер снова подхватил его и увлек дальше. Петер бешено вскочил на ноги.

– Мальчики, мальчики, помогите мне! – вскричал он, высоко подпрыгивая за порхающим листком, но тот кружился и взлетал все выше и выше. Священник заковылял в темноту, спотыкаясь и падая. Наконец, он остановился, и жалкой фигуркой стоял в лунном свете, молчаливый и безутешный.

Полно, Петер, – утешал подоспевший Карл, – всего-то лист бумаги…

Молчи, юнец, ты говоришь бездумно! Это была одна из двух ценностей, которые я имел: тот свиток и… несчастный Соломон.

Карл жалобно посмотрел на слабого старика, который дрожал от гнева и холода, и оставил его горевать в одиночестве.

Георг встал с первым светом, когда соратники еще спали и отправился искать пропавший свиток Петера. Правда, в то утро он только напрасно бил ноги, но добряк не хотел возвращаться к другу с пустыми руками. Он вошел в лагерь и, счастливо улыбаясь, протянул Петеру новый посох и новые напоясничные кресты для паломников.