Путь слез

– Stercorem pro cerebro habes.

Вил недоверчиво хихикнул и прошептал Томасу:

– Он сказал, что у него навоз вместо мозгов.

Петер протянул длань к следующему, кающемуся, и положил ее тому на темя.

– Podex perfectus est.

Карл не мог позволить брату отобрать у него и эту попытку и поспешно выпалил:

– Он сказал ему, что он совершенный осел.

Петер заключил свое сомнительное благословение, хлопнув обеими руками по третьей голове.

– Modo vincis, modo vinceris.

Карл хихикнул и улыбнулся Вилу. Он склонился к Томасу.

– Где-то найдешь, где-то потеряешь.

Три человека, не подозревая о только что претерпевшем унижении, в благоговейном смирении и безграничной благодарности по очереди поцеловали протянутую руку Петера. Затем, исполнив долг, они исчезли в лесах, счастливые сохранностью своих душ.

Старик глубоко вздохнул и направился к крестоносцам, весьма довольный собой. Он улыбнулся, выдернул крохотную занозу из пальца и вернул крест обратно за складки рясы. Его доброе, сморщенное лицо излучало любовь и нежность, а глаза сияли. Он протянул руки.

Один из малышей подбежал к Петеру, неуверенный в лицезреемом волшебстве, но равно в долгу благодарности за него. Он обхватил Петера за ногу пухлыми ручонками и сжал во всю мочь.

– Благодарю вас, святой отец, благодарю вас!

Священник нагнулся, чтобы поцеловать белесую пыльную макушку.

– С превеликим удовольствием, пожалуйста, славный мальчик. Я был счастлив помочь тебе.

Остальные дети окружили ухмыляющегося священника, радостно хлопая в ладоши и хватая его за руки и за ноги. Вил, Карл и Томас проталкивались к Петеру, пока Карл по пути истолковывал всем, что за унижение испытали их притеснители. Вил счастливо и облегченно протянул руку приветствия.

Их глаза встретились, и Петер крепко пожал его руку, удивив парня неожиданной силой столь ветхих на вид рук.

– Нет ничего лучше, – мягко сказал Петер, – чем снова встретить вас. А ты, отрок, – протягивая руку Карлу, – как радостно вновь видеть тебя. Напомни мне поведать тебе короткую загадку, которую я припас для тебя.

Петер уделил внимание Томасу.

– Ты, юный господин. Томас, так кажется твое имя. Мне на пользу дважды повстречаться с таким гордым юношей, как ты.

Томас задумался, явно чувствуя издевку в словах старика. Эти двое обменялись кратким рукопожатием.

Петер улыбнулся и обратил слух к нежному щебету откуда-то снизу, нетерпеливо требующему внимания. К своему бурному восторгу он узрел Марию, и старик упал на колени, протягивая призывно обе руки.

– Как хорошо, что ты пришел, отец Петер!

– О, моя благословенная, благословенная малышка. Мое сердце ожило, увидев тебя! – Он закрыл глаза и обнял счастливого ребенка. – Однако ж, дорогая Мария, я разрешаю тебе звать меня просто Петер или папа Петер, если пожелаешь. Чудно, конечно, но мне легче распознавать один простой звук, чем множество титулов, которые приходится выслушивать моим старым ушам.

Петер встал на ноги, сияя и светясь от счастья, как школьник, которого выпустили на улицу весенней порой. Дети, благословенные Невинные, кои окружили его, возвысили его душу до необычайных высот блаженства. Он широко распростер руки и ласково молвил:

– Звать меня Петер, и я друг вам. Ежели вы соблаговолите и дадите свое позволение, я с радостью сопровожу в пути вашу добрую компанию.

На мгновенье Вил глубоко задумался: растущее расположение к милому старику и его здравому смыслу было столь притягательным. Он обозрел обнадеженные лица, ответившие ему умоляющим взглядом. Насилу дождались они заверения:

– Да, Петер, на время ты можешь присоединиться к нам. Ты освободил нас из трудности, и мы – твои должники.

Петер уважительно склонил голову и подмигнул Марии. Он выпрямился, и тут поразил всех вокруг пронзительным криком: Соломон, Соломон! К всеобщему восхищению, из леса выскочила серая собака, весело резвясь среди радостной детской стайки.

* * *

Крестоносцы уходили на юг, добродушно потешаясь друг над другом и дурачась до тех пор, пока голод не превозмог радостей дружбы, Группа остановилась на привал, в изнеможении свалившись у края дороги. Петер упал на твердую почву и подпер большущий гладкокорый клен своим спинным колесом. Ничуть не тревожась о несвойственном положении, он попросту скрестил на груди руки и принялся нашептывать молитву.

Карл, Вил и даже Томас почтительно выжидали, хоть и слегка нетерпеливо, как им показалось, целую вечность. Наконец священник открыл глаза и улыбнулся. Карл начал скороговоркой:

– Так что, Петер, ты по правде священник или нет?

– Ну, – ответил Петер, – правда в том, что одни сказали бы «да», а другие – «нет». – С помощью посоха Петер помог себе встать.

Томас подозрительно посмотрел на человека.

– Что, еще одна из твоих загадок, да? Так что же, старик? Либо ты священник, либо не священник.

Петер недолго помешкал, крепче разжигая любопытство юноши.